Последняя миля - Дэвид Бальдаччи

Это привело его к очередному поиску, и он прочел новые страницы.

Те, в свою очередь, вывели его на нечто более интересное.

А потом Амос откинулся на спинку стула и отпил воды из стакана, стоявшего у локтя, прислушиваясь к перестуку ливня за окном. Он слыхал, что Техас постигла затяжная засуха. Что ж, вполне может статься, что штат из нее выходит. Декеру еще ни разу не доводилось видеть столько дождей, даже в Огайо, где ненастье порой затягивается надолго.

Он отставил стакан с водой точно на мокрое колечко на столе, хотя мысли его текли далеко не так упорядоченно.

Chocha по-испански означает «проститутка». А еще Декер узнал, что «женская анатомия», которую Марс отказался произнести вслух под гипнозом, – это «вагина». Но заодно chocha означает нечто иное в другом региональном диалекте испанского. В другой стране, кроме Испании и Мексики. И это нечто иное может быть и информативным, и проблематичным.

И Декер не знал, как быть с проблематичной частью, – во всяком случае, пока.

Это слово сказала Люсинда, а не отец Марса.

Да, проблематично.

Пару минут спустя он уже стучал в дверь Марса, переговорив с агентом ФБР, несшим возле нее вахту.

– По лицу видно, что у тебя новые вопросы, – утомленно сказал Мелвин, открыв дверь.

– Да.

– Ты никогда не устаешь?

– Я всегда усталый. Я жирный и в дерьмовой форме.

– Ты уже не такой толстый, как был, Декер. Хочешь начать тренироваться со мной?

– Да я помру через пять минут.

– Я буду начинать помедленнее.

– Возможно. Позволь кое-что спросить.

Марс со вздохом жестом пригласил его в номер. Они сели в кресла рядом с кроватью.

– У твоей матери были фамильные драгоценности? – спросил Декер.

– Драгоценности? – расхохотался Марс. – Блин, Декер! Что, думаешь, у нее был горшок золота или типа того? По-твоему, мы бы так жили, будь у нас фамильные драгоценности?

– Может, и не золото, – не смутился Декер. – А как насчет серебра?

Марс хотел было рассмеяться снова, но вдруг прикусил язык.

– Проклятье!

– Что?

– У нее был серебряный чайник.

– Откуда он взялся?

– От прабабушки или типа того.

– И что с ним стало?

– Не знаю. Она держала его в спальне в своем шкафу.

– Она его полировала?

– Ага, иногда.

– Как она его полировала?

– В каком это смысле?

– Тканью?

– Ага. – Марс замолчал и сосредоточился, явно припоминая. – Но заканчивала полировать…

– Пальцами? – не дал ему договорить Декер.

– Откуда ты знаешь?

– Изящное серебро полируют пальцами. Во всяком случае, хорошо обученная прислуга. Во всяком случае, раньше.

– Прислуга?

– Уборщица, белошвейка, полировщица серебра, профессиональная гладильщица – все это профессии человека, работающего слугой в очень богатом доме. И именно оттуда мог взяться этот чайник.

– Где бы моя мама могла быть служанкой в богатом доме? В смысле, это больше смахивает на британскую королевскую династию.

– Вообще-то, ты будешь удивлен. И может быть, именно там она и выучила испанский.

– Думаешь, эти богачи просто подарили ей серебряный чайник?

– Нет. Думаю, что она его, вероятно, украла.

Встав, Марс поглядел на Декера с высоты своего немалого роста:

– Моя мать не воровка.

– Я и не говорил, что она воровка.

– Тогда какого черта ты говорил?

– Она могла быть рабыней в этом доме.

– Рабыней? Ты серьезно? Где?

– Твоя мама употребляла грязные выражения?

– Ни разу. В этом отношении она была очень благопристойна.

– Но употребила слово chocha? Которое можно перевести как «шлюха» или «вагина»? Как-то это не очень благопристойно.

Марс с озадаченным видом сел на место.

– Ага, но она была расстроена. Я же говорил.

– Но это не вписывается в контекст ее спора с твоим отцом. Куда здесь приткнуть шлюху? Она что, обвиняла твоего отца в том, что он пользовался услугами потаскухи или что он похож на манду?

– Нет, мой старик ни за что не изменил бы ей. И не думаю, чтобы кто-то мог назвать моего отца мандой. Да и не злилась она на него. Вообще-то, она скорее была напугана, а не сердита.

– Что только подкрепляет мое мнение, что это слово не имеет смысла. Если прибегнуть к типичному испанскому переводу, – добавил Декер.

– А есть нетипичный? – насторожился Марс.

– Ясное дело, по-испански говорят во многих странах. А другие страны и другие регионы других стран порой имеют очень непохожий перевод тех же слов.

– И ты нашел такой для chocha?

– Нашел.

– В какой стране?

– В Колумбии. А конкретнее, в районе Кали. Это место послужило основанием гипотезы, которая у меня возникла.

– Погоди, ты говоришь, что моя мама из Колумбии?

– Я не утверждаю наверняка, что она оттуда, но в какой-то момент своей жизни, по-моему, могла туда угодить. Может, против воли. Отсюда и предположение о рабстве.

– Что за черт? Кто в Колумбии может заниматься работорговлей?

– Наркокартели в Кали. Я провел кое-какие изыскания. Когда центром кокаинового трафика была Колумбия, наркобароны угрожали семьям людей, используя это в качестве средства держать их в узде. Или похищали людей, особенно женщин, и заставляли прислуживать у себя в домах. Захватывали людей и из других стран, включая и Соединенные Штаты. Думаю, твоя мама могла быть одной из них, но, по-моему, убежала. И прихватила этот серебряный чайник в качестве частичной уплаты за то, что с ней сделали. С моей стороны это чистейшее гадание на кофейной гуще, и я могу заблуждаться. Но я думаю, она могла взять что-то с собой, чтобы просто поквитаться с тем, кто ее удерживал.

– И ты уверен, что это было в Колумбии? Но как такое возможно?

– Из-за перевода. Очевидно, это региональная особенность только района Кали.

– Но ты так и не сказал, что это за перевод.

– Chocha на диалекте вайюно означает «опоссум».

– И почему это «опоссум» имеет больше смысла, чем другие переводы? – с недоумением уставился на него Марс.

Набрав в грудь побольше воздуха, Декер выложил: