Черный треугольник. Дилогия - Юрий Кларов

Поэтому предложение Отца о тайной экспроприации (в ином случае ценности могли оказаться у органов государственной власти) принципиальных возражений не вызывало. Но при попытке совершить экспроприацию нам пришлось столкнуться с трудностями практического характера.

Из собственноручно написанных объясненийгражданина Ритуса Д.Б.

заместителю председателя Московского советанародной милиции тов. Косачевскому Л.Б.

(Дело об ограблении патриаршей ризницы в Кремле)

…Когда трое петроградских боевиков явились в дом Петельникова к В.Г.Мессмеру, оказалось, что тот съехал с квартиры. Было ли это случайностью или кто-то из заключенных в Петропавловскую крепость рассказал Уварову о X.П.Муратове, и член совета «Алмазного фонда» успел предупредить кузена своей жены, установить не удалось. Но как бы то ни было, а сведения о том, что полковник проживает теперь в доме Бугарева по Английскому проспекту, были получены нами с опозданием, так же как и сообщение о том, что Мессмер в сопровождении одного из членов совета «Алмазного фонда» выехал в Москву, куда, возможно, повез и ценности своей организации…

Поэтому порученная мне экспроприация закончилась неудачей: Мессмер к тому времени уже успел сдать имущество «Алмазного фонда» на сохранение в ризницу.

В связи в этим в конце декабря или в начале января, по предложению Федора Грызлова, обсуждался вопрос об экспроприации самой патриаршей ризницы, что, учитывая плохую организацию охраны, особой сложности, видимо, не представляло. Однако, принимая во внимание категорические возражения Р.Д.Штерн, ссылавшейся на обстоятельства как этического, так и политического характера, от указанной экспроприации решено было отказаться.

Из протокола опросагражданки Штерн Р.Д.,

произведенного заместителем председателя

Московского совета милиции тов. Косачевским Л.Б.

(Дело об ограблении патриаршей ризницы в Кремле)

Разделяя основные мысли анархиста по своим политическим убеждениям, члена ВЦИК товарища Ге, высказанные им в статье «Врозь идти, вместе бить», опубликованной 19 декабря 1917 года в газете «Буревестник», я считала, что, несмотря на многочисленные и принципиальные расхождения с большевиками, у нас с ними в конечном итоге общие идеалы, хотя они и пытаются прийти к ним ошибочным, с нашей точки зрения, путем – через государственность.

Являясь революционной партией, большевики, естественно, подвергаются нападкам со стороны реакционных сил различных направлений, что уже само по себе свидетельствует об их подлинной революционности. В этих условиях экспроприация ризницы – кем бы и для чего она ни производилась – могла быть использована (и была использована) контрреволюцией в целях очернения революции и компрометации Совета Народных Комиссаров.

Кроме того, ожидался декрет об отделении церкви от государства и переходе церковного имущества в собственность Советской власти. Речь фактически шла не об экспроприации достояния церкви, что в определенной ситуации можно было бы лишь приветствовать, а об экспроприации всенародных ценностей, то есть контрреволюционном акте.

Поэтому я не только выступила против экспроприации ризницы, но и предложила сообщить комиссии Дзержинского об «Алмазном фонде», поскольку в создавшейся ситуации его ценности были для нас фактически потеряны.

Однако, согласившись со мной в вопросе отказа от экспроприации патриаршей ризницы, Отец заявил, что имущество «Алмазного фонда» помещено в ризницу лишь на временное хранение и может перейти в наши руки если не сегодня, то завтра. Поэтому ставить в известность Чрезвычайную комиссию об «Алмазном фонде», по меньшей мере, преждевременно, тем более что Московская федерация с каждым днем испытывает все большую материальную нужду и острую нехватку оружия, необходимого для победоносной революционной войны против угнетателей всего мира.

Из собственноручно написанных объясненийгражданина Ритуса Д.Б.

заместителю председателя Московского советанародной милиции тов. Косачевскому Л.Б.

(Дело об ограблении патриаршей ризницы в Кремле)

Сообщение в газетах об экспроприации ценностей патриаршей ризницы, а вместе с ними, как мы предполагали, и имущества «Алмазного фонда», явилось для нас полной и крайне неприятной неожиданностью, ответственность за которую Отец целиком возлагал на Р.Д.Штерн, «заботившейся о чистоте рук, когда миллионы стоили того, чтобы из-за них с головой влезть в дерьмо».

Раздосадованный происшедшим, он поручил Грызлову и мне немедленно разыскать экспроприаторов и изъять у них похищенное (Р.Д.Штерн от этого была полностью отстранена, ибо Отец считал ее «заоблачным теоретиком», который «слишком идиллически относился к повседневной практике революционной работы»).

Хотя мы тотчас приступили к розыскам, они затянулись. В связи с этим Отец опасался, что уголовно-розыскная милиция может нас опередить и ценности окажутся в руках государственных органов. Но после посещения Вами Дома анархии он несколько успокоился. Хотя Вы, как и предполагалось, не выложили на стол все свои карты, было ясно, что ничем конкретным Вы пока не располагаете и не знаете, кто экспроприировал ценности ризницы и «Алмазного фонда».

Товарищ Семен, которого не ввели в курс наших дальнейших планов, тем не менее был предупрежден, что о всех полученных им сведениях он предварительно должен ставить в известность не уголовно-розыскную милицию, а Отца.

Фамилии экспроприаторов Грызлов узнал через два дня после Вашего посещения, но не от товарища Семена, а от активиста «Общества отщепенцев» на Хитровом рынке Михаила Бирюкова (Мишка Мухомор), который явился к нему в Дом анархии с просьбой помочь обустроиться в Пскове, куда он собирался, кажется, к родственникам. Когда речь зашла об экспроприации ризницы, Бирюков рассказал, что в декабре прошлого года его разыскал Паук, барыга из Саратова, который раньше занимался своим промыслом на Хитровом рынке. Паук предлагал ему «взять» патриаршую ризницу и поделился с Бирюковым своими планами. Бирюков согласился, но вскоре был арестован за ограбление магазина на Кузнецком мосту. Тогда Паук «дал это дело» своим саратовским. Кому именно, Бирюков не знал, но обещал попытаться выяснить это у известного барыги с Хитрова рынка Никиты Африкановича Махова. На следующий день он сообщил Грызлову, что ризницу экспроприировали уголовники из Саратова братья Прилетаевы. Махов считал, что после экспроприации братья вместе с ценностями выехали в Саратов. Однако Бирюков сказал Грызлову, что это не так, что всего несколько дней назад он видел младшего Прилетаева в Шелепихинском проезде, где у того живет маруха. Причем Дмитрий Прилетаев просил его никому, особенно Махову, об этой встрече не говорить.

Когда к Грызлову пришел товарищ Семен и рассказал, что «уголовка замела» Мишку Арставина, Пушка и Дублета, а Махов собирается «заложить» Паука, с которым у него давние счеты, мы уже знали, что Дмитрий снимает в Краскове дачу Бетиных. Знали мы и о том, что, не найдя оптовых покупателей, он пытается продать ценности через ювелира ризницы церковникам и казначею «Алмазного фонда» Мессмеру, а если это не удастся, увезти их в Петроград и предложить там богатым иностранцам.