Кремлевский Кардинал - Том Клэнси

Неужели Филитов разоблачил Пеньковского? Это изумило Ватутина. К этому моменту расследование продвинулось уже достаточно далеко. Постоянная слежка за Пеньковским установила, что тот совершает некоторые необычные поступки, включая пользование по крайней мере одним тайным «почтовым ящиком», но… Ватутин покачал головой: какие странные совпадения происходят в контрразведке! Филитов приехал к одному из руководителей службы безопасности и сообщил, что у него состоялся странный разговор с этим полковником из ГРУ, его знакомым. Вообще-то, сказал Филитов, этот разговор мог быть и совсем невинным, но у него возникло инстинктивное подозрение, и он решил, что обязан доложить о нем. Следуя указаниям КГБ, полковник Филитов продолжал сохранять приятельские отношения с Пеньковским, и следующий разговор был уже не столь невинным. К этому моменту доказательств вины Пеньковского оказалось уже вполне достаточно, и дополнительные доказательства вообще-то и не требовались, хотя все почувствовали себя благодаря этому как-то лучше…

Совпадение действительно было странным, подумал Ватутин, но вряд ли оно бросало тень подозрения на Филитова. В той части досье, где говорилось о его личной жизни, указывалось, что он – вдовец. Здесь же приложена была фотография жены, и Ватутин долго не мог оторвать от нее восхищенных глаз. Рядом находилась свадебная фотография, и полковник из «Двойки» с улыбкой заметил, что старый боевой конь был когда-то молодым и весьма привлекательным. Следующая страница – сведения о двух сыновьях, и одного и другого нет в живых. Это привлекло внимание Ватутина, Один родился незадолго до войны, второй – вскоре после ее начала. Но умерли они не во время войны… Когда же? Он перелистнул несколько страниц.

Старший погиб в Венгрии, увидел Ватутин. Благодаря политической благонадежности его забрали из военного училища вместе с многими другими курсантами и послали на подавление контрреволюции 1956 года. Юноша был в экипаже танка – пошел по стопам отца – и погиб, когда танк подбили. Ничего не поделаешь, солдаты вынуждены рисковать жизнью. Его отец рисковал своей, в этом нельзя сомневаться. Второй сын – тоже танкист, заметил Ватутин, – погиб, когда взорвался казенник орудия в его танке Т-55. Недостаточный контроль за качеством на заводе, это всегда было проклятьем советской промышленности, В результате взрыва погиб весь экипаж танка… А когда умерла жена Филитова? В июле следующего года. Смерть сыновей разбила ей сердце, по всей видимости, что бы ни говорилось в медицинском свидетельстве. Приложенные к досье Филитова фотографии показывали, что оба сына были образцовыми представителями советской молодежи. Все надежды и мечты Филитова умерли вместе с ними, подумал Ватутин, а затем он потерял и жену.

Очень жаль, Михаил Семенович. По-видимому, ты использовал все везение, отведенное твоему роду, на войну против немцев, и остальным трем членам твоей семьи пришлось расплачиваться за это. Печально, что человек, сделавший так много, остался…

Но достаточно ли этого для того, чтобы предать родину? Ватутин посмотрел в окно своего кабинета. Там простиралась площадь, и ряды автомобилей огибали статую Феликса Дзержинского, что стояла посреди ее, «Железный Феликс», основатель Чека. Полуполяк-полуеврей с маленькой бородкой и безжалостным умом, Дзержинский отразил первые попытки Запада подорвать Советский Союз. Он стоял спиной к зданию КГБ, и остряки утверждали, что Феликс осужден на вечное одиночество.

Ну, Феликс, что бы ты посоветовал мне сейчас? Ватутин и сам знал ответ на этот вопрос. Дзержинский приказал бы немедленно арестовать полковника Филитова и подвергнуть его безжалостному допросу – В то время было достаточно даже малейшего подозрения, и кто знает, сколько невинных мужчин и женщин погибло безо всякой причины? Теперь все изменилось. Теперь лаже КГБ оказался вынужденным соблюдать определенные правила. Больше нельзя хватать людей прямо на улицах и пытками добиваться у них признания. И это намного лучше, подумал Ватутин. КГБ – это организация профессионалов. Сейчас, чтобы добиться успеха, им приходится работать более напряженно, а для этого требовались хорошо подготовленные офицеры, способные решать серьезные задачи…

Зазвонил телефон.

– Поднимайтесь ко мне. Через десять минут нам предстоит докладывать председателю. – Щелчок опущенной трубки.

Штаб– квартира КГБ представляет собой старое здание, построенное в начале века для страховой компании «Россия». Его стены облицованы гранитом ржавого цвета, а внутренняя обстановка, высокие потолки, огромные двери отражают атмосферу времени, в котором оно было построено. В длинных коридорах с ковровыми дорожками было тусклое освещение -не полагалось слишком пристально всматриваться в лица проходящих по ним людей. Тут попадалось много офицеров в военной форме – это сотрудники Третьего главного управления, ведущего наблюдение за вооруженными силами. Но что было особенно характерно для здания, так это тишина. Сотрудники, идя по коридору, смотрели перед собой с бесстрастным выражением на лицах и сжатыми губами, опасаясь по чистой случайности выдать один из миллионов секретов, наполнявших этот дом.

Кабинет председателя Комитета госбезопасности тоже выходил окнами на площадь, хотя отсюда открывался намного более красивый вид, чем из кабинета полковника Ватутина. Секретарь в штатском встал из-за стола и провел двух посетителей мимо пары сотрудников службы безопасности, которые постоянно находились по углам приемной. Ватутин сделал глубокий вдох, переступая порог открывшейся перед ним двери.

Николай Герасимов занимал пост председателя КГБ четвертый год. Он был не профессиональным разведчиком, а партийным функционером и провел пятнадцать лет в аппарате ЦК. Затем Герасимов получил назначение на не самый ответственный пост в Пятом главном управлении КГБ, занимавшемся диссидентами. Здесь он проявил себя с лучшей стороны, справился с работой, часто весьма деликатной, и начал продвигаться по служебной лестнице, пока десять лет назад не стал первым заместителем председателя комитета. Находясь на этом посту, Герасимов овладел административными аспектами внешней разведки и достаточно успешно справлялся со своими обязанностями, завоевав уважение профессиональных разведчиков инстинктивным пониманием обстановки. И все-таки он оставался прежде всего партийным деятелем, в результате чего и стал председателем. В пятьдесят три года он был все еще молод для такого ответственного поста, а внешне выглядел еще моложе. На его моложавом лице отсутствовали морщины от обдумывания неудач, и он уверенно смотрел в будущее, ожидая дальнейшего продвижения к вершинам власти. Для человека, уже являющегося членом Политбюро и членом Совета обороны, дальнейшее продвижение означало лишь одно: он считал себя кандидатом на самый высокий пост в стране – должность Генерального секретаря ЦК КПСС. Находясь на посту, где его рука сжимала «меч и щит» партии (это являлось официальным гербом КГБ), он знал все, что можно было знать о своих возможных соперниках. О честолюбии председателя, хотя никогда не проявлявшемся открыто, шепотом говорили в штаб-квартире КГБ, и немало дальновидных молодых офицеров ежедневно прилагали массу усилий, стараясь связать свою судьбу с восходящей звездой председателя Герасимова. Обаятельный человек, заметил Ватутин. Он даже встал из-за своего массивного дубового стола, когда посетители вошли к нему в кабинет, и жестом предложил им сесть в кресла рядом с собой. Ватутин был человеком, умело контролирующим свои мысли и эмоции; помимо этого он был слишком честным человеком, и обаяние председателя не оказало на него никакого воздействия.