Женитьба. Драматические отрывки. Том 5 - Николай Гоголь

1) Московская рукопись не имеет вполне законченного вида; в ней есть недосмотры и пропуски; кроме того, она подвергалась правке.

2) Как выше сказано, копии были сделаны, несомненно, до отъезда Гоголя из России, причем одну из копий он, по-видимому, взял с собой за границу; следовательно, у него была возможность вносить отдельные поправки непосредственно в текст копий, помимо рукописи; нам известна одна поправка, присланная Гоголем из-за границы, но допустимо предположение, что были и другие. Поэтому нельзя безусловно отвергать все поправки в печатном тексте 1842 г., особенно в тех случаях, когда они улучшают текст и устраняют заведомые недосмотры.[35]

Указываем наиболее существенные из допущенных нами отступлений от московской рукописи.

Стр. 15. В московской рукописи явление X первого действия начинается с реплики Подколесина: «Где ж седой волос? Что ты врешь? Никакого нет седого волоса». У Прокоповича эта реплика отсутствует. Однако сомнительно, чтобы она была пропущена при переписке, так как находится в рукописи на видном месте (в начале явления). Естественнее предположить, что ее вычеркнул сам Гоголь в копии — может быть, по той причине, что она повторяет реплику Подколесина в конце предшествующего явления. Поэтому, следуя за Н. С. Тихонравовым, мы сохраняем здесь текст Прокоповича.

Стр. 25. В московской рукописи явная ошибка: «Дом на каменном фундаменте»; ошибка эта легко объясняется соседством «флигеля на каменном фундаменте» (через строку). Везде речь идет именно о каменном доме (на стр. 12 и еще подробнее на стр. 42). Яичница, как сказано тут же в ремарке, «Подымает глаза вверх и обсматривает комнату», а затем говорит: «Есть!» (если бы, действительно, имелся в виду фундамент, та естественнее было бы посмотреть вниз в окно). Не исключена возможность, что ошибка была замечена и исправлена самим Гоголем. В данном случае принимаем текст Прокоповича.

Стр. 29. В московской рукописи — «все офицеры и матросы; все были с такими фамилиями, что бывало покойный командир Алексей Иванович говорил — ну, говорит, у м третьей эскадры чорт на крестинах что ли был: Помойкин» и пр. Оставляем текст Прокоповича, ввиду того, что исправление имелось уже в цензурной копии и, следовательно, исходило от Гоголя.[36]В театральных рукописях данное место читается так: «все офицеры и матросы, все были с такими чудными фамилиями» и пр. (см. варианты); возможно, что таково было первоначальное исправление, сделанное Гоголем в копии. Так как возможно предположить здесь исправление, сделанное Гоголем по цензурным соображениям, приводим редакцию московской рукописи в основном тексте под строкой.

Стр. 51. В московской рукописи и у Прокоповича — «по стулу»; в театральных рукописях — «по столу». Предпочитаем в данном случае принять поправку театральных рукописей, считая чтение московского автографа легко объяснимой опиской. Чтение московского автографа («по стулу») дает картину, совершенно неестественную со сценической точки зрения. Описка осталась не замеченной Прокоповичем и была исправлена Тихонравовым, но снова введена в текст Коробкой.

Стр. 56. В московской рукописи реплика Кочкарева: «Это просто сатира на человека» — исправлялась Гоголем несколько раз (см. варианты). Последняя правка дает такой текст: «Это просто старый бабий башмак какой-то, насмешка над человеком, просто сатира на человеков». Естественно предположить, что Гоголь продолжал исправление этого места и в копиях. Правка носит чисто гоголевский характер: энергичное повторение слова «человек» соответствует всему стилю речи Кочкарева. Характерно, что в театральных рукописях, где поправки Прокоповича отсутствуют, данное место совпадает с печатным текстом 1842 г. Всё это дает основание считать исправление принадлежащим Гоголю.

Приводим некоторые введенные нами рукописные чтения, не замеченные или отвергнутые Тихонравовым и Коробкой.

Стр. 11. Оставляем «Чего извольте?», как в московской рукописи и дважды в набросках 1835 г. В ленинградской рукописи — «Чего изволите?»

Стр. 28. Восстанавливаем по рукописи слова Жевакина: «Покажешь бывало эдак на бутылку или стакан, — ну, тотчас и знает, что это значит выпить; приставишь эдак кулак ко рту и скажешь только губами: паф, паф — знает: трубку выкурить». У Прокоповича глагольные окончания второго и третьего лица спутаны, вследствие нечеткого их написания в рукописи. В «Женихах»: «Покажешь… ну тотчас и знает, приставишь… сделаешь губами… значит хочешь…» В писарской копии — «Покажет… ну тотчас и знаешь… приставит… скажет… знаешь…»

Стр. 31. Восстанавливаем по рукописи — «объявляют»; у Прокоповича ошибочно — «объявление».[37]

Стр. 35. Восстанавливаем по рукописи — «А что ж, пойдем и мы»; у Прокоповича ошибочно — «А чего ждем и мы».[38]

Стр. 43. Восстанавливаем по рукописи — «флигеля» (ср. стр. 12, 25, 35, где говорится о двух флигелях); у Прокоповича — «флигель».

Стр. 44. Восстанавливаем по рукописи — «расходился». У Прокоповича ошибочно — «рассердился»[39]

Стр. 56. Восстанавливаем по рукописи — «тихо»; у Прокоповича ошибочно — «живо».[40]

Стр. 61. В московской рукописи неразборчивое слово, которое Тихонравов читал «сватаного» и отнес в примечания. В основном тексте он печатает, как у Прокоповича: «свадебного». Мы читаем «сватского».

III.

Сценический текст «Женитьбы» известен нам по двум московским театральным рукописям, хранящимся в Государственном Малом театре в Москве. Это суфлерский и режиссерский экземпляры комедии, из которых авторитетным является только суфлерский, списанный, очевидно, в сороковых годах непосредственно с первоначального цензурного экземпляра, который до нас не дошел. Именно суфлерским экземпляром, по-видимому, и пользовался Тихонравов при установлении вариантов сценического текста комедии. Этот экземпляр переписан чисто, без индивидуальных ошибок писца, выработанным почерком. Заглавный лист и список действующих лиц оторваны. На первый и последней страницах рисунки: Подколесин выпрыгивает из окна, фигура в халате, фигура в кресле. В разных местах карандашом обозначены исполнители (Садовский — Подколесин, Щепкин — Кочкарев, Кавалерова — Фекла, П. Степанов — Яичница и т. д.). Указание на Садовского, как на исполнителя роли Подколесина, свидетельствует о том, что эти карандашные заметки относятся не ранее, чем к пятидесятым годам. Второй, режиссерский экземпляр не представляет интереса: он переписан небрежно, разными почерками и переполнен грамматическими ошибками. Очевидно, это копия с первого, суфлерского экземпляра, сделанная в позднейшее время (но не позднее пятидесятых годов, так как в числе исполнителей обозначен Щепкин в роли Кочкарева).