Тринадцатая редакция - Ольга Лукас

– А мне плевать, что ты мне поставишь! – искренне возмутился Гумир. Нет, граждане, ну в самом деле, бардак же творится!!! Салага дедушку строит! Мировые устои рушатся!

– Да тебе-то плевать, не вопрос, – одобрительно кивнул Виталик, будто Гумир подсказал ему нужную реплику. – Но минус уже стоит. И минусу – не плевать. Сам убедишься!

– Так, хорошо, ладно, я перегнул, – взял себя в руки Гумир. – Я сейчас пойду, приведу в порядок новинки, а ты домоешь пол. Но давай только без разговоров.

Виталик обезоруживающе улыбнулся и вернулся к своей швабре, а «старший» величественно выбрался из-за прилавка и принялся задумчиво перекладывать диски с места на место. «Что ещё за минус, о чём он вообще?» – крутилась в его голове мысль. Крутилась – и докрутилась. Одно неловкое движение – и почти всё содержимое стеллажа с новинками рухнуло на пол.

– Ты меня загипнотизировал, что ли? – заорал на невозмутимо отскребающего от пола жвачку «уборщика» недоверчивый Гумир.

– Да ты сам себя загипнотизировал! – отвечал тот. – Зачем-то вбил себе в голову этот минус, который я тебе поставил. Подумаешь – минус, делов-то! Ты за него только после смерти будешь отвечать, да и потом, кто знает, может быть, плюсов у тебя будет столько, что этот минус никто даже и не заметит.

– Ты псих, сектант или НЛП-шник? – грозно спросил Гумир.

– Давай сначала всё на место поставим, ага? Потом разберёмся, кто я. Мне, знаешь, это тоже интересно, – Виталик уже каким-то непостижимым образом покинул угол, в котором до того сосредоточенно скрипел перочинным ножиком (вот как полезно таскать в карманах до полукилограмма совершенно бесполезных, на первый взгляд, вещей!), и резво начал собирать с пола новинки киноиндустрии. Гумиру ничего не оставалось, как расставлять их по местам. Вдвоём они справились довольно быстро, а потом – Гумир так и не понял, что случилось потом.

– Ну, давай теперь чай пить, – сказал подозрительный уборщик, подтолкнул его пальцем в спину – и в следующее мгновение Гумир уже мчался в подсобку ставить электрический чайник, и даже вспомнил, что у него под пятой с краю половицей припасена вполне приличная заварка – для праздничных дат.

Конечно, пользоваться «волшебным пенделем» без особой необходимости мунгам строго запрещено. Особенно Виталику, которому окружающие люди кажутся слишком медленными и неповоротливыми – так и хочется уколоть их специальной иголочкой, чтобы они перестали киснуть, тронулись с места и сделали то, что от них ждут. «В отчете напишу, что иначе с носителем было нельзя, – быстро решил Виталик. – Приложу психометрическую маску в доказательство. В крайнем случае навру что-нибудь. А если не прокатит – ну, тогда добрый дяденька Кастор передаст почётную обязанность наказать нарушителя Даниилу Юрьевичу, а тот не любит подчинённых почём зря дрючить – и попросит Костю прочитать мне жестокую и оскорбительную нотацию. Да только он нотаций читать не будет, а сразу штраф мне вкатит. Если мне с ним не удастся договориться – а по всему выходит, что удастся».

«Волшебным пенделем» какой-то весёлый парень назвал чудесное средство, отбивающее у любого человека охоту спорить и пререкаться себе же во вред. Виталик наловчился крепить прямо к ногтю тоненькую иголочку, смазанную составом, на некоторое время вырубающим «человеческий фактор» и включающим «автопилот» – то есть отодвигающим на задний план доводы разума и отдающим власть в лапки инстинктам, твёрдо знающим самый простой и эффективный способ выйти из любой передряги живым и невредимым. Легонечко ткнув человека пальцем в спину, Виталик запускает свою маленькую торпеду, озвучивает цель – и очередной хомо занудикус на какое-то время превращается в нормального человека.

Разумеется, при помощи «волшебного пенделя» нельзя заставить человека плясать под свою дудку; но если видно, что он вредничает, буксует, идёт на принцип, а сам бы и рад уже согласиться на мировую – тут-то коли его, не зевай. Только повод для такого иглоукалывания должен быть более значительный, чем невинное желание выпить чаю, – но тут уже дело Виталика – доказать высшему руководству, что он действовал по необходимости, а не от безалаберности.

Тем временем Гумир старательно заварил чай, мрачно уставился на плоды своего труда, потом перевёл окуляры на Виталика. Действие «волшебного пенделя» закончилось, пришло время отвечать на вопросы. И вопросов у Гумира было немало.

– Да, вижу, что чай готов, иду уже! – бесхитростно кивнул Виталик и даже не стал на этот раз скакать через прилавок, а воспользовался дверцей. – А лимончика у тебя нет?

«Сейчас тебе будет лимончик, – мысленно потёр руки Гумир, – и грейпфрут с апельсинчиком!»

– Ты – нейролингвистический программист? – жестко спросил он и встряхнул «младшего» за плечи.

– Откуда столько грубости? Я и слов-то таких не знаю, – дёрнулся было Виталик, но «старший» держал его крепко.

– Ты не притворяйся только. Я же всё вижу, – проворковал Гумир с интонациями доброго полицейского, раздумывающего, пришла уже пора превращаться в злого, или подозреваемый одумается и сам всё расскажет.

– О чудо! – Виталик аккуратно, но непреклонно выпростался из непрошеных объятий и на всякий случай отодвинулся подальше. – Ты всё видишь! Ты прозрел! Величайшее доказательство могучей силы удивительных упражнений для глаз и пластмассового тренажера из самой актуальной в этом сезоне коллекции «Всё по 50 рублей!».

На его счастье, Гумир не уловил и половины ядовитого сарказма, вложенного в эту фразу, – его сейчас интересовало только одно. Налив себе ароматного чаю и отхлебнув приличный глоток, «старший» продолжал:

– Ты просто пойми, что я тоже программист. И ты программист – по человеческим мозгам, и я программист – по мозгам более совершенным, компьютерным, так зачем нам друг с другом враждовать?

«О, великие чайные боги! – вознёс благодарственную молитву Виталик. – Спасибо, что вразумили этого кекса, я уже решил, что придётся применить к нему очередное спецсредство и распрощаться с ближайшим авансом, а заодно и с апгрэйдом системника!»

Вообще-то мунги (да и шемоборы тоже) за всю свою длинную историю успели изобрести и опробовать на людях немало диковинных составов. Некоторые из них давно уже признаны вредными и даже опасными и потому сняты с производства, другие вполне доступны даже рядовым сотрудникам. Существует единственное условие – не следует применять к носителю более одного препарата, чтобы не навлечь на себя подозрения. Потому что если человек лишь однажды испытает в присутствии мунга какие-то неожиданные ощущения – это можно списать и на погоду, и на самочувствие, и на собственный каприз, и на странное стечение обстоятельств. А вот во второй раз он уже начнёт присматриваться к подозрительному типу, случайно оказавшемуся рядом во время не самых рядовых событий, произошедших в его, носителя, жизни. Чтобы таких прецедентов было поменьше, мунговское начальство штрафует провинившихся на два оклада, а иногда и больше – обычно это действует.

– Незачем абсолютно враждовать, – произнёс приободрившийся Виталик. – А чай этот и без лимона очень даже ничего!