Приговоренные к безумию - Нора Робертс

– Держитесь подальше от Клариссы. Предуп­реждаю вас в последний раз.

Ева наклонилась вперед:

– Вы мне угрожаете, Дуайер? Намекаете на то, что, если я продолжу расследование деятельности Клариссы Прайс, вы попытаетесь причинить мне физический вред?

– Что, испугались?

– Нет. Просто хочу точно уяснить смысл вашего предупреждения, а то как бы вы не оказались на улице в результате недопонимания.

– Думаете, вы больно крутая? Вы, копы из отде­ла убийств, считаете себя элитой! Вы не ходите по улицам и не подбираете останки – девочку, которую били и насиловали, мальчишку, который перебрал «Джа­за», приобретенного у какого-нибудь стервятника на школьном дворе…

Ева ощутила крупицу сочувствия к копу, кото­рый видел больше того, что мог вынести. Но даже это не давало ему права переступать черту.

– Вот почему вы в этом участвуете, Дуайер? Вам не давали доводить дела до конца, и вы решили стать судьей, присяжным и палачом?

Ей подали картофель, но она этого даже не заме­тила. Дуайер схватил бутылку пива и сорвал крышку с такой силой, словно сворачивал кому-то шею.

– Я хочу, чтобы вы оставили в покое Клариссу!

– Вы повторяетесь. Скажите что-нибудь новое.

Он сделал два больших глотка.

– Я не утверждаю, что могу вам что-то сооб­щить. Но если бы это было так, мне бы понадобился договор.

– Я не могу покупать кота в мешке.

– Не умничайте! – фыркнул Дуайер. – Я коп, и знаю, как это делается. Если мне есть что сообщить по поводу недавних убийств, то мне нужна непри­косновенность для Клариссы и для меня в связи с возможным обвинением в соучастии.

Ева потеряла последнюю крупицу сочувствия к нему. Он не был полицейским, сломавшимся под прессингом. Напротив, Дуайер надувался, как воз­душный шар, высокомерием и гневом, который считал праведным.

– Неприкосновенность? – Ева откинулась на спинку стула. – Проще говоря, вы хотите, чтобы я не упоминала ваши грешки? Семеро погибших, в том числе один коп, а вы требуете неприкосновен­ности для вас и вашей леди. И каким образом, по-вашему, я смогу это осуществить, Дуайер?

– С помощью вашего авторитета.

Ева нахмурилась.

– Почему вы думаете, что я использую мой ав­торитет с целью помочь вам выйти сухим из воды?

– Потому что вам нужен арест. Я знаю таких, как вы. Надеетесь получить очередную гребаную медаль, раскрыв это дело.

– Меня вы не знаете. – В тихом голосе Евы по­слышались угрожающие нотки. – А как вам понра­вится такая картина, Дуайер? Шестнадцатилетняя девочка изрезана на куски человеком, которого до­вела до безумия группа людей, решившая, что он должен умереть. Девочку звали Ханна Уэйд. Вся ее вина состояла в том, что она была глупа и оказалась в неподходящее время в неподходящем месте. Как и Кевин Хэллоуэй – молодой коп, просто выполняв­ший свою работу. Интересно, как у вас это называ­ется? Допустимый процент случайных потерь?

– Кларисса мучается из-за этой девочки. Она всю ночь не могла сомкнуть глаз.

Ева сделала несколько глотков воды, чтобы смыть подступающую к горлу желчь.

– Возможно, ее раскаяние подействует на про­курора. Может быть, вас обоих ввели в заблуждение те, кто стоял во главе организации, а вы просто ис­кали способ защитить детей.

Дуайер кивнул и заказал вторую бутылку.

– А если бы мы добровольно сообщили важные сведения, то вы могли бы обеспечить нам неприкос­новенность?

«Вот гнида!» – подумала Ева, но ее лицо остава­лось бесстрастным.

– Вы знаете, что я не могу гарантировать непри­косновенность. Решение зависит не от меня. Я могу лишь обратиться с просьбой об иммунитете.

– Вы знаете, какую кнопку нужно нажать.

Ева отвернулась. Мысль о том, что она поддается искушению, вызывала у нее тошноту. «Правосудие не всегда выметает дочиста», – повторила она про себя слова Пибоди.

– Хорошо, я нажму кнопку. Но с условием: и вы, и ваша леди уйдете со службы.

– Вы не можете…

– Заткнитесь, Дуайер! Предлагаю вам сделку в первый и последний раз. Я представлю дело так, что информация, сообщенная вами и Прайс, была клю­чевой для моего расследования. Вас не отправят за решетку, но вы уйдете из полиции, а она – из Дет­ской службы. Вопрос о пенсии будет решать ваше начальство – меня это не касается. – Ева отодви­нула свою тарелку. – Если же вы откажетесь от сделки, я не успокоюсь, пока не добуду достаточно улик, чтобы предъявить вам обоим обвинения в тер­рористической деятельности и убийствах первой степени, в том числе убийстве полицейского. Вы и Прайс пробудете за решеткой до конца дней. Это станет для меня делом чести.

Глаза Дуайера блестели от гнева, страха и алко­голя. И, как с удивлением подметила Ева, от обиды.

– Я шестнадцать лет горбатился на службе!

– А сейчас у вас есть пять минут, чтобы принять решение. – Она встала. – Будьте готовы сообщить мне его, когда я вернусь. Или уходите.

Проходя мимо столика Пибоди, Ева сделала ей знак оставаться на месте и направилась в помеще­ние, именуемое комнатой отдыха, с пятью узкими кабинками и двумя умывальниками. Она брызгала в лицо холодной водой, пока не почувствовала, что жар злости и отвращения начал остывать.

Подняв голову, Ева посмотрела в испещренное черными пятнами зеркало. Семь человек мертвы. А она собирается помочь двоим из тех, кто повинен в этом, остаться на свободе, чтобы остановить ос­тальных. Неужели это необходимо ради Кевина Хэллоуэя и Ханны Уэйд?

«Правосудие не всегда метет дочиста». И теперь она чувствует себя испачканной оставшейся гря­зью…

Ева вытерла лицо и достала телефон.

– Майор, мне нужна неприкосновенность для Томаса Дуайера и Клариссы Прайс.

* * *

Когда она вернулась к столику, Дуайер сидел на месте, уставясь на третью бутылку. Еву удивило, что он успел так быстро ее опустошить.

– Ну? – осведомилась она.

– Мне нужны определенные гарантии.

– Я уже предложила вам все, что в моих силах, и не собираюсь это повторять. Говорите – или ухо­дите.

– Я хочу, чтобы вы поняли: мы исполняли наш долг. Неужели вам самой не надоело подбирать му­сор с улиц, чтобы его потом выбрасывали назад? Система не срабатывает! Вся эта болтовня о граж­данских правах связывает нам руки, адвокаты нахо­дят лазейки, и работать становится невозможно…

– Мне нужны не лекции, а данные, Дуайер! Кто руководит шоу?

– Я дойду до этого в свое время. – Он вытер рот рукой и наклонился над столом. – Кларисса посвя­тила жизнь помощи детям, но половина ее работы, если не больше, шла насмарку из-за несовершенст­ва системы. Мы начали встречаться главным обра­зом, чтобы выпустить пар, и становились все более близки. После того, что случилось с сыном Дьюкса, Кларисса подумывала все бросить. Это почти сло­мило ее. Она взяла двухнедельный отпуск, чтобы решить, как ей поступить, и тогда… к ней пришел Дон.