Преступление победителя - Мари Руткоски
Шрифт:
Интервал:
«Глупец», — повторил голос в голове.
Арин добрался до входа в императорское крыло. Он достал ключ из кармана и открыл дверь.
Где-то в середине сонаты руки Кестрель замерли. Она играла, не глядя в ноты, поэтому, когда память подвела, продолжить Кестрель уже не смогла. Странно, обычно с ней такого не бывало. Музыка стихла.
Прежняя Кестрель разозлилась бы на себя, но теперь в ее сердце застряла ледяная игла, которая велела просто отметить ошибку и играть дальше. Кестрель так и сделала: подчеркнула забытые ноты, отложила перо на пюпитр и приготовилась продолжить.
В это мгновение раздался звон отцовских часов. Слегка улыбнувшись, Кестрель поняла, какую мелодию хочет сыграть. Генерал не поймет, что это только половина дуэта, а если бы и знал, то не догадался бы, для чьего голоса предназначена недостающая партия. Кестрель очень многое хотела рассказать отцу, но не могла.
Зато она могла сыграть. Пусть генерал не поймет того, что слышит. Для Кестрель эта музыка откровеннее любого разговора.
Арин услышал мелодию еще на подходе к комнате. Она лилась по коридору, точно бурная река, звала его, требуя ответа. Арин чувствовал, в каких местах не хватает второй партии, и хотел заполнить их своим голосом. Песня рвалась наружу.
Арин бросил ведро по дороге, даже не осознав этого. Сейчас он стоял возле двери музыкальной комнаты, возникшей перед ним из ниоткуда. Арин приложил ладонь к дереву: внутри будто пульсировала музыка.
Арин вставил второй ключ в замок и открыл дверь. Кестрель была одна в комнате. Она увидела его, и музыка оборвалась.
В первое мгновение Кестрель решила, что возникший в дверях Арин — лишь плод ее воображения. Но потом она убедилась, что это действительно он. В ту же секунду покрывшая ее ледяная скорлупа разлетелась на сотни мелких, острых осколков.
Арин захлопнул за собой дверь, придавил ее ладонью, широко расставив пальцы, а потом повернулся к Кестрель. Позже она дорого заплатит именно за эти секунды бездействия. Кестрель зря потеряла время. Только когда Арин встретился с ней взглядом, она вдруг осознала опасность.
Огромным усилием воли Кестрель сдержалась и даже не взглянула в сторону ширмы, за которой прятался генерал. Отец, который прямо сейчас смотрит на нее из потайной комнаты, услышит все, что они скажут. Кестрель представила себя со стороны: вот она резко вскочила, наверное, побледнев как смерть. Пальцы вцепились в пюпитр. Взгляд обращен к двери, которую отцу не видно.
Кестрель подняла руку. «Остановись, — беззвучно умоляла она. — Замри. Не двигайся». Но этот жест словно распалил его. Кестрель взглянула ему в лицо и увидела решимость и дикую догадку, которая уже приняла форму вопроса. Ее охватил ужас: она поняла, что Арин сейчас спросит.
Он пересек комнату, подошел к Кестрель и остановился возле фортепиано.
— Нет, — сказала она. — Уходи.
Но было уже поздно. Отец все видел.
— Ты меня выслушаешь, — твердо произнес Арин.
Кестрель тяжело опустилась на скамейку. Внутри все сжалось. Это катастрофа. Она тысячу раз воображала, как произойдет что-то подобное. Представляла, как Арин смотрит на нее с такой же решимостью, говорит те же самые слова, желая подтвердить свои справедливые подозрения. Иногда Кестрель даже молилась гэрранским богам — осторожно, будто преступница — и просила их о возможности снова с ним увидеться. Но не так. Не при отце. У нее почти не осталось шансов спасти ситуацию.
Кестрель стала перебирать ноты, но прекратила, заметив, как дрожат руки.
— Ну что ты устраиваешь представление, Арин? Я занята. Прошу тебя, уходи. Ты мешаешь мне репетировать. — Она потянулась к перу. «Мы не одни, — хотела написать Кестрель на полях нот. — Объясню позже».
Арин выхватил перо из ее рук и отбросил на другой конец комнаты. Оно упало на каменный пол.
— Прекрати. Перестань притворяться, что тебе на меня плевать.
Кестрель уставилась на перо. Сходить за ним теперь нельзя. Отец не дурак и может догадаться, зачем оно ей. Сама идея с самого начала была весьма рискованной.
Арин задал свой вопрос:
— Что ты сделала ради мирного договора?
Кестрель хотелось закрыть лицо руками и рассмеяться — или расплакаться, она сама не знала. Постепенно ею овладевала паника. Кестрель, пожалуй, убежала бы, но боялась, что Арин попытается удержать ее силой, и тогда отец точно ворвется в комнату. Она постаралась изобразить безразличие.
— Не понимаю, о чем ты, — пожала она плечами. — Ничего я не делала ни для какого договора. Я была занята, планировала свою свадьбу. Политикой займусь, когда стану императрицей.
— Все ты понимаешь. Ты сама вручила мне условия договора. И я прекрасно вижу, что ты приложила к нему руку.
— Арин…
— Этот договор освободил мой народ. Спас мне жизнь. — Он побледнел, его серые глаза взволнованно смотрели сверху вниз. Кестрель казалось, что она сидит не на скамейке, а на плоту посреди бурного моря. — Что ты предложила императору взамен?
Голос Арина звучал громко. Не важно, что он говорил на родном языке. Генерал прекрасно понимал по-гэррански. Кестрель сцепила пальцы, вспомнив, как отец велел дезертиру совершить самоубийство. Предпочесть смерть позору. А что он сделает с дочерью, если она скажет Арину правду? Что генерал сделает с ним?
— Арин, прошу тебя, перестань. Ничего я не делала для этого договора. У меня нет времени выслушивать твои глупости.
— Зато на встречи с Тенсеном у тебя время нашлось, верно?
Она постаралась придать лицу невинное выражение:
— С кем?
Арин поджал губы.
«Не говори, — мысленно умоляла его Кестрель. — Пожалуйста, молчи». Она не знала, сказал ли министр Арину, или тот сам догадался, но если он сейчас произнесет слово «Мотылек»… Кестрель вспомнила, как отец смахнул с рамы моль. Уже тогда взгляд генерала выражал удивление: эти паразиты любят ткань, а не краску. Теперь отец без особого труда догадается, как туда попало насекомое. Особенно если Арин потребует подтвердить, что Кестрель и есть Мотылек Тенсена.
«Нет. — Ей хотелось как следует встряхнуть губернатора Гэррана. — Не надо».
Лицо Арина исказилось от досады. Он боролся с собой. «Да, — мысленно подсказывала ему Кестрель. — Правильно. Нельзя же назвать невестке императора кодовое имя шпионки. Нельзя выдавать Тенсена и его истинную роль при дворе. Нет, не говори. Вдруг ты ошибся? Ты поставишь под угрозу чужие жизни. Нельзя, Арин».
С вымученным спокойствием Арин произнес:
— Глупости, говоришь? Да, я заблуждался, но только потому, что ты притворялась. Ты и сейчас притворяешься. Не такая уж ты и бессердечная. Ты попыталась помочь жителям равнины. Когда мы разговаривали в городе, в таверне…
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!