Проблеск небес - Барбара Доусон Смит

До сих пор в их отношениях не появилось ничего обнадеживающего.

Она плохо помнила предыдущую ночь. Только то, как наклонялся к ней доктор, как она словно плыла куда-то от настойки опия и как, проснувшись среди ночи, увидела Берка, дремавшего в кресле подле кровати. Она спала крепко и долго, пока солнце не осветило комнату. В кресле уже сидела миссис Эрншо и вязала. В голове у Кэтрин прояснилось, и к ней вернулась способность размышлять. Часами она раздумывала над чередой событий и главным образом о неожиданном приезде лорда Уэстхейвена.

Невзирая на протесты кухарки, Кэтрин надела широкое зеленое муслиновое платье и накинула янтарного цвета шаль в тон своим глазам. Не в силах сдержать тревогу, она пощипала бледные щеки и отправилась на поиски Берка.

И вот, вздохнув, собрав все силы, она направилась к группе, сидевшей у камина.

– Добрый день.

Все глаза устремились на Кэтрин. Сидевшие рядышком близнецы в нарядных платьях – красном, как вино, и коричневом, как поджаренный хлебец, – раскрыли рты. Лорена прижала руку к пышной груди. Родерик Гришем невозмутимо восседал на позолоченном диване, всем своим видом олицетворяя тирана на троне.

Берк небрежно отшвырнул чашку и бросился к Кэтрин, предоставляя Оуэну убрать оставленный им беспорядок.

– Какого черта ты встала с постели? Хочешь получить еще опия? Я велел миссис Эрншо не спускать с тебя глаз.

– Она не виновата. Я чувствую себя намного лучше..

– Ты белая, как привидение. Я отнесу тебя обратно наверх.

Берк сделал движение, чтобы подхватить ее, но Кэтрин отступила. Его забота вызвала у нее улыбку. Ей вдруг захотелось поцеловать Берка прямо здесь, на глазах у всех собравшихся.

– Не суетись. Мне будет совсем хорошо, когда я сяду.

Всем своим видом выражая неодобрение, Родерик Гришем встал с места:

– Позвольте мне.

Он подвел ее к дивану, усадил и затем принес стул для себя. Его джентльменский поступок удивил Кэтрин. Пруденс, надув губы, сказала:

– Мы тут удивлялись, кто же стрелял в тебя.

Этот вопрос волновал и саму Кэтрин. Она могла сделать лишь одно предположение.

– Это был несчастный случай. Шальная пуля какого-то охотника. Возможно, он даже не знает, что я пострадала.

– Именно так я и думаю. – С сочувственной улыбкой Лорена налила чашку чаю и поднесла Кэтрин. – Вот, моя дорогая. Ужасная ошибка, не более. Даже приходской констебль так думает.

– Однако, может быть, и нет, – с убийственным спокойствием заметил Берк.

Мрачное выражение его глаз испугало Кэтрин.

– Что ты хочешь сказать? Разве может быть другое объяснение?

– Сегодня утром я был на том месте, откуда стреляли. Это выгодное место, откуда видна вся дорога. Позади ствола большого дерева я нашел остатки чьего-то завтрака. И льняной лоскут, которым пользуются при зарядке ружья.

Родерик Гришем не мигая смотрел на сына.

– Ты говоришь, что кто-то действительно лежал в засаде, ожидая миссис Сноу?

– Да, говорю.

Его слова, словно падающие камни, нарушили тишину. Кэтрин сделала глоток, не ощущая вкуса чая. Предположение было невероятным. Чудовищным. У нее не было врагов, никто не желал ее смерти.

– Видите, я оказалась права, – сказала Пруденс. – Это был грабитель. Он поджидал ничего не подозревающего путника.

– На дороге могли бы оказаться и мы, – добавила Присцилла, деликатно вздрогнув. – Мы с сестрой весь день делали визиты.

– А что с Фабианом? – спросил Берк. – Кто-нибудь знает, где он был вчера?

Кэтрин, превозмогая боль в боку, подалась вперед.

– Уж его ты не можешь обвинить в преступлении.

Берк пристально посмотрел на нее. Сердце у Кэтрин сжалось: наверное, он думает о том, в какое неистовство впал Фабиан, получив ее отказ.

– Он никогда не причинил бы мне боль. Никогда!

Стоявший у стены Оуэн переступил с ноги на ногу.

– Простите, мадам. Вчера мистер Сноу ходил на охоту. Принес связку фазанов к сегодняшнему столу. Казалось, он очень торопился. Сказал, у него есть другие дела.

– Вот видите, – сказала Лорена, кладя на свою тарелку большой кусок сливового пирога. – Тайна и раскрыта. Бедный Фабиан случайно выстрелил в Кэтрин и не хочет в этом признаться.

– Это вздор, – горячо возразила Кэтрин. – Фабиан навестил меня сегодня, и он был более чем озабочен моим состоянием.

– Может быть, и так. – Берк постучал пальцами по пустой чашке и посмотрел Лорене в глаза. – Вероятно и другое: это мог сделать Эзикиел Ньюберри.

Кэтрин словно ударили. Она слишком хорошо помнила, как всего несколько дней назад он напал на нее. Не мог ли этот выстрел быть каким-то образом связан с тайной Альфреда? Но если даже Альфред и был сыном Ньюберри, она не имела к этому никакого отношения.

Лорена вонзила серебряную вилку в остатки пирога.

– Вы имеете в виду того мерзавца, который незваным явился на мой бал?

Берк улыбнулся, но в его глазах оставалась суровость.

– Да. Два дня назад Ньюберри покинул гостиницу «Лиса и гончая». С тех пор его никто не видел. Я подумал, может быть, вам известно его местонахождение.

– Мне? – Лорена поджала губы. Затем обернулась к дочерям и хлопнула в ладоши. – Бегите в музыкальную комнату, девочки. Поупражняйтесь на фортепиано.

– Я хочу услышать, что вы будете говорить о мистере Ньюберри, – сказана Пруденс. – Он красивый джентльмен и прекрасно танцует.

– А почему Кэтрин можно остаться? – сердито спросила Присцилла. – У нее не должно быть особых прав только потому, что его сиятельство заинтересовался ею.

Значит, они знали, с тревогой подумала Кэтрин. Она хотела отрицать помолвку, но не могла. Пока не поговорит с Берком наедине.

– Делайте, что я сказала, – обратилась к дочерям Лорена, – и в четверг я отвезу вас к модистке.

– О, спасибо! – дружно воскликнули девицы, поцеловали мать в щеку и, перешептываясь, вышли из гостиной.

– А теперь, – сказал Берк, – ответьте на мой вопрос. Где Ньюберри?

– Ну, это для меня тайна. И я должна упрекнуть вас за то, что упомянули этого невежу в присутствии моих дочерей. Они так невинны и неопытны.

– Кто этот Ньюберри? – ставя на стол чашку, спросил Родерик. – Зачем ему стрелять в миссис Сноу?

– Это не ваше дело, – проворчал Берк. – Вам бы тоже следовало покинуть комнату.

Гришем-старший, прищурившись, посмотрел на сына:

– А ты уверен, что пуля не предназначалась тебе?