Шелест моря! - Тата Шах

отгладила, и я давно уже в него влезла. А вот моральная сторона не хотела уравновешиваться. Все казалось, что в чем-то меня надуют, обманут и скажут, что так и было.

В дверь постучались, что для этого места странно. Обычно народ вламывается без стука, звонка-то на двери нет. Я уже даже привыкла к такому произволу и чаще нахожусь на улице, чтобы встретить гостей лицом к лицу. А вечером обычно запираю дверь, что ни разу не стало препятствием для Михая.

А так как приближалась полночь, то это мог прийти только сопровождающий. Видимо, за мной послали совсем уж посторонних людей. Никто не сделал скидку на то, что я не отошла от болезни. Хотя и затеяно все вроде бы в мою пользу.

А что будет, если я не услышу этого зова? Меня уверяли, что этого не произойдет, но сомнения тлели внутри, распаляя неуверенность. Я понимала, что совсем пустая и могу не разглядеть магию связи. Если до этого она не подводила, то после отравления неизвестно, какие крохи остались. Справлюсь ли я?

Безропотно встретила мужчину, представившегося Азимом, местным исполнителем. Он будет следить за происходящим обрядом. Так положено. Обрадовалась тому, что в этой дыре наконец запахло справедливостью, но, видимо, рано. Его слова не были доброжелательными.

— На что ты надеешься? Пустая ведьма не может быть сильнее наших женщин.

Ухмыльнулась ему, но пошла вперед, уже понимая, что правды не добиться. Обреченно и с неподходящим настроем, понимая, что доказать наличие связи будет тяжело. Только бы решить для себя — нужно мне это или нет? Доказывать или нет? Ведь в том, что я услышу зов, была уверена на сто процентов. А он услышит, будет сопротивляться ему? Зов к нежеланной женщине наверняка не предел мечтаний для вожака.

Заметила за спиной двух охранников. Они подошли вовремя, словно почувствовав, что их присутствие спасет меня. Мой сопровождающий замолчал, лишь кривил губы и шипел. И так всю дорогу до скалы.

Нам пришлось преодолеть весь сад, пока мы не вышли к морю. Благо тропинка была ухоженной и освещенной. Я не знала о ее наличии, всегда добиралась к морю маленькой, натоптанной в песке тропкой, среди яблоневых и вишневых деревьев. Именно они создавали ажурную вязь в этом месте. Дальше, как успела проверить, росли и другие деревья, свойственные для этих широт.

После освещенного сада мы попали в темноту, глаза долго привыкали к ней, а Азим продолжал идти известной ему дорогой. Так мы вышли к скале. Оглянулась и поняла, что вижу лишь темное пятно и полную луну, которая освещала соседнюю скалу — как насмешка. Но, благодаря ей, окружающее пространство наконец приобрело очертания.

Впереди преградой для темного пятна служили скалы. Это место было незнакомо. Впервые оказалась у этой скальной гряды. Дальше, насколько хватало подсветки луны, тоже были скалы. Вглядевшись в темноту, где находилось море, заметила еле уловимые лунные блики. Они мерцали вдали, создавая фантастическую картину: небо словно соединилось с землей, показывая лишь чернильную пустоту.

Не сразу заметила на соседней скале Михая. Он, как я и представляла, находился на скале, перед которой зияла темная пропасть. Поглядев вниз на море, услышала, как волны бьются о скалы. Здесь было высоко или создавалось впечатление, что в этом месте действительно находится бездна.

Сначала увидела его, своего мужчину, разглядела его, пытаясь прочесть его лицо, но лишь заметила тени. Повернулась в сторону, чтобы рассмотреть и присутствующих зрителей, которых собралось достаточно много. Именно к ним направился наблюдатель Азим, но, не дойдя шагов двадцать, остановился. Он выбрал для наблюдения большой валун. Когда взобрался на него, то оказался на одном уровне с нами.

Кто-то из толпы пытался сказать, что одного наблюдателя мало. Повернулась на шум, там разгорелся нешуточный спор. Но через некоторое время все определилось. На валун рядом с наблюдателем вспорхнули трое. В одном из них узнала старейшину Тарикия, двое других скрывал сумрак наступающей ночи.

Кто из них дал отмашку, не заметила, но вдруг в ночи раздался красивый мужской голос. Он пел, он звал меня. Моя душа потянулась туда — к нему. Вот бы сейчас крылья, чтобы перелететь на соседнюю скалу. Что уж хотели увидеть наблюдатели и все многочисленные свидетели, но пока я раздумывала, к Михаю побежала она. Вот тебе и подтасовка фактов. Закрыться от него, забыть о том, что должна ответить на его зов песней?

Все то время, пока ждала обряда, ни разу не вспомнила ни одной подходящей песни, а бабушка Михая не удосужилась дать мне текст.

Но вопреки всему мой разум вдруг заслонила пелена. Я перестала видеть окружающее, видела лишь толстую серебристую нить нашей связи, которая уносилась вперед. Шаг ему навстречу, шаг в пропасть. Я уже не помнила о том, что нас разделяют препятствия. Душа тянулась к единственному. Не отдам его никому! Потому я запела свою песню.

Нет, я не знала обрядовой песни, но моя песня была не хуже. Точно такие же слова мама пела отцу, призывая из небытия, когда он пропал без вести. Откуда пришли слова, ведь тогда я была совсем маленькой? Но эти слова четко отображали зов, звали именно его, моего мужчину.

Нам до встречи оставался миг. Я шла вперед, не замечая пустоты. И он вдруг пошел мне навстречу. Он услышал мой зов, он поймет, что предназначен мне. Таинство ночи раскроет мою тайну, покажет, что я значу для него.

Но у самого края обрыва он замедлился, раздумывая, какую сторону выбрать. Неожиданно задержала дыхание и четко услышала ее песню. Теперь в ночи раздавались три голоса.

Я видела всем своим существом, что он рвется ко мне, но вдруг делает шаг в ее сторону. Отступила назад, чтобы скрыть разочарование. Только я успела заметить тень его крыльев.

Наблюдатель кричал, что выбор сделан. Так почему на этот выбор позвали меня? Она обвила его тело, повисла на нем и с торжеством смотрела в мою сторону. Ее глаза светились странным огнем, тогда как его совсем потухли.

Я прошла мимо их пары, задержавшись на миг, чтобы посмотреть ему в глаза. Он с надеждой посмотрел на меня в ответ. Его глаза загорелись на миг, а потом потухли. Он обнимал ее, не меня, а ведь Михай стремился ко мне, но нарушение обряда никого не волновало, потому что всех устроил именно такой результат.

Но вдруг на мою сторону встал старейшина.

— Не доказано! Он сначала пошел в ее сторону, — его рука показывала на меня, — кто не видел этого?

Никто не возразил,