Кентавр на распутье - Сергей Иванов

Теперь можно ехать домой – программа исчерпана… я надеюсь.

На скорости я проскочил притихший город, обгоняя редкие машины и проверяя «стрекозой», не гонит ли за мной такой же псих. Затевать новые дела не имело смысла. Я даже не стал названивать клиентам – ждал, пока смогу лучше соображать. Слава богу, затылок отпускало, но вдогон этой боли по всему телу проступали другие, несмотря на аспирин.

Вырулив на магистраль, наддал еще – к полному, хотя сдержанному восторгу Лехи – и через минуты уже свернул на свою тропку, едва приметную в темноте. Удивительно, но было не так поздно: слегка за два.

Опустив машину в гараж, я погнал оробевшего ползуна наверх, в прачечную. Здесь заставил снять с себя всё, отделил одежду от снаряжения и бросил ее отмокать в чан. Потом разоблачился сам, гадливо морщась от приставшей к доспехам грязи, и увлек Леху в ближнюю ванную. А уж затем, оставив пацана разбираться с кранами, прошлепал к главному своему корыту, загодя приготовленному Инессой, и погрузился в горячую воду, заваленную сугробами шелестящей пены.

Вот теперь пошел настоящий откат: навалилась вялость, заныли все ушибы разом, даже обнаружились порезы на коже, которых прежде не замечал. Время от времени я недоверчиво трогал затылок, наконец переставший болеть, но не обнаруживал ничего, кроме изрядной шишки. Красиво я сверзился, в лучших традициях. Жаль, заснять было некому.

День прошел бурно – этого не отнять. И главное, я остался жив и более или менее цел, сколько ни нарывался на увечья. Но два поражения за пару часов – это много. Давненько мне так не защемляли нос, а ведь уж было задрал его до небес. Я словно сунулся в лигу, до которой мне еще расти и расти. А расти-то мне уж некуда: вышел на предел. Ну, почти.

Еще и Эдвин… н-да. Собственно, попрощался я с ним давно, когда его увело за невидимую для большинства грань, – даже похоронил, образно говоря. Ну, изредка вызывал призрак, чтоб выведать, каково там, среди мертвецов. Однако спровадить беднягу на тот свет по-настоящему вовсе не хотел. Да пусть бы жил себе – жалко, что ль? Ну пакостил, конечно, – так разве мало вокруг мерзавцев покруче! Убивать-то зачем?

Но те, кто делает это, вопросов не задают. А те, кто заказывает, обычно умеют оправдывать себя с виртуозной лихостью. Так умащают благовониями собственное дерьмо, что хоть к столу подавай. Вот и жрите-с его сами!

Минуток с десять я полежал в тающем сугробе, постанывая сразу от боли и блаженства, – потом наскоро прошелся по телу мочалкой и, встав перед зеркалом, занялся своими болячками. Сейчас же в ванную скользнула Инесса, прихватив с собою аптечку, и принялась меня обхаживать, молча и сосредоточенно. Во врачевании она смыслила куда больше меня. Поэтому я закинул руки за голову, чтобы не мешать Инессе виться вокруг уютным смерчем, и только подчинялся бережным ее касаниям, точно вышколенный зверь рукам ветеринара. К слову, ссадины и синяки обнаруживались в самых неожиданных местах, словно бы меня не покрывали латы, едва не лучшие на сегодня. Видно, без скафандра не обойтись… Вот завтра и надену.

Через полчаса, обернув чресла полотенцем, я вынул сияющего чистотой Леху из ванны и вместе с ним отправился вкушать поздний ужин, как раз доставленный Инессой в гостиную. До этих пор из всех ползунов меня навещал только Туз и, поди, много чего наплел о доме – судя по любопытству, с каким озирался Девятка.

Кстати, о Тузе… Связавшись с ним, я велел сворачивать расследование. Что узнали, то узнали, но пацанам лучше держаться от этих дел подальше – уж больно горячо тут, как выяснилось.

А Леха, против ожиданий, не уплетал за обе щеки, как сделал бы на его месте едва не каждый, – деликатно откладывал по ломтику, по ложечке на свою тарелку. И не прекращал радостно лыбиться, будто старался расположить к себе всех. Улыбка у него, точно у Буратино из давнего сериала: ширина до ушей, ямочки на щеках, по-детски крупные зубы.

Но вдвоем с гостем мы пребывали недолго – в доме хватает любопытных.

– Ой! – выдохнул мальчик, завидя Хана. – Я и не знал, что такие бывают. А он не кусается?

– Нет, – успокоил я. – Целиком заглатывает, как питон.

Леха глядел на волкодава с восхищенной улыбкой, отчаянно желая погладить, но и страшась. Хан сам подошел к нему, придавил его колени тяжелой башкой. А вторая головенка, ушастая да усатая, торчала из лохм на псином загривке и озадаченно пялила круглые зенки на чужака. От такого зрелища Леха и вовсе сомлел. Ну, тут ему скучно не будет!

– Считай, завтра у тебя выходной, – объявил я. – Развлекай себя, чем хочешь, – киношки, стрелялки, квесты, симуляторы… Что тебе нравится?

– Книги, – застенчиво признался малец.

– С ума сойти! Ты впрямь чудной.

Чего-чего, а уж книг у меня!.. И сам не понимаю, зачем храню, когда в любой момент могу выудить из Океана. Хотя сейчас пригодилось – нашелся любитель. Еще один из вымирающего племени.

Однако в сборе не вся компания. Я подозревал, что, пока мы прохлаждаемся тут, Инесса уже принялась за чистку и дезинфекцию той мерзости, которую мы свалили в прачечной. Но предпринимать что-либо по сему поводу было лень. К тому ж и меня ждали дела.

Кивком я указал гостю на вспомогательный пульт, устроенный рядом с окном, затем широко повел вокруг рукой: не стесняйся, мол, – и убрался в кабинет, оставив Леху в отменном обществе. Затем, не исключено, в гостиную явится Инесса и примет сиротку под крыло. И будет он улыбаться да заглядывать в глаза, а Инесса – таять, всяко стараясь его ублажить. Но вот кого усыновить тут, решаю я… ну, еще иногда Хан.

Расположась в привычном кресле, я просмотрел последние записи, проверяя, не затерялось ли чего при пересылке. Но все осталось, как я видел, а к сему добавилось многое, что прошло мимо моих глаз, – просто некогда было за всем следить. Потом прогляжу это тщательней, вглядываясь в детали, и не однажды прогоню через Дворецкого, пробуя различные режимы фильтрации. Сейчас хватит и предварительного осмотра: должен же я представлять, какой товар предлагаю людям. Что я сам всему свидетель, весит немало, но документы ценятся выше. А уж в сумме-то!..

Скомпоновав сжатый отчетец – только что впрямую касалось Аскольда, – отправил ему электронный пакет. Однако дергать поздними вызовами не стал. Сам объявится, коли пожелает.

Затем переговорил с Гувером, еще вполне бодрым, – поделился свежими данными и получил, что успел узнать он. Хоть и недавно с ним расстались, кое-что федерал уже нарыл. Умеет работать, когда есть стимул!

Потом снова связался с Гаем – больше для того, чтобы погреть душу общением. Все ж достала меня эта прогулка!

– Что поделываешь? – спросил я, завидя его утомленный лик.

– Борюсь со сном, – со вздохом признался он. – По-моему, он побеждает. Вообще, когда принимаю горизонтальное положение, мозги работают лучше. Наверное, кровь приливает к голове.

– Или моча ударяет, – предположил и я. – Ты уже заныривал в Океан?

Гай оживился: