Дорогое удовольствие - Татьяна Никандрова

Неужели он всерьез интересуется делами моей семьи? С чего бы вдруг?

Так и не поняв, в чем подвох, несмело принимаюсь за рассказ о Булате и его последних достижениях, а потом окончательно обалдеваю, когда Пеплов начинает закидывать меня уточняющими вопросами, проявляя нетипичное и сбивающее с толку неравнодушие.

Проходит полчаса, и я отлавливаю себя на том, что успела похвастаться Антону своими успехами в зачетной сессии, пожаловаться на шумных соседей по общаге, воспеть дифирамбы чудесному пейзажу за окном и даже поведать несколько веселых историй из детства.

– А потом мы затеяли спор на слабо, – улыбаясь своим воспоминаниям, говорю я. – Ну я взяла и лизнула эти качели на тридцатиградусном морозе, прикинь?

– Прилипла? – догадывается Антон.

– Да, – вздыхаю я. – Потом отдирала язык вместе с кожей. Óру было на всю деревню.

– Ты, видимо, с детства была отчаянной, – подмечает он.

– А ты не был?

– Был, кончено. Отчаянность – это свойство юности. Помню, как мы с пацанами решили набухаться и сперли медицинский спирт из соседского гаража, – откровенничает Антон. – А потом всей компанией в больницу с отравлением загремели. Нам ведь тогда даже в голову не пришло, что от таких загулов и на тот свет отправиться можно.

Теперь настает мой черед любопытствовать и задавать вопросы. И, о чудо, Пеплов не скрытничает, не пытается отделаться общими фразами, не демонстрирует утомленность разговором. Со мной на связи словно совершенно другой человек – открытый, не скупящийся на эмоции, живой. Создается ощущение, что я болтаю со старым добрым другом, между нами нет никакой неловкости и натянутости… Почему его отношение так резко поменялось?

– Антон, скажи, а как у адвокатов продвигается дело… Эм… По регулированию твоего вопроса? – воспользовавшись его благодушным настроем, я решаю разведать интересующую меня информацию, но при этом пытаюсь максимально корректно сформулировать предложение. Кто знает, вдруг это не телефонный разговор? – Есть ли какие новости, подвижки?

– Есть, но подробностей я озвучить по понятным причинам не могу, – немного помолчав, отзывается он. – Скажу так: все идет неплохо, но вероятность того, что я потеряю несколько лет жизни, по-прежнему существует.

То ли от его слов, то ли от чересчур серьезной интонации, с которой они сказаны, по телу пробегает холодок. Странно, но раньше я всерьез не задумывалась о том, что Антона реально могу посадить в тюрьму. Не на месяц, не на полгода, а на несколько мучительно долгих лет. Что его красивая и успешная жизнь встанет на паузу, в течение которой нам светит лишь общение по телефону и редкие встречи через стекло… Даже сейчас, в моей голове это звучит страшно, а на деле может оказаться в разы страшнее.

– Если честно, я и представить такого не могу, – ошеломленно покачав головой, признаюсь я.

– А ты попробуй, представь, – неожиданно твердо настаивает Пеплов.

– Зачем? – хмурюсь я, не совсем понимая, к чему он клонит.

– Чтобы четко понимать, нужен я тебе при таком раскладе или нет, – парень говорит очень тихо, но я все равно могу прочувствовать неимоверное усилие, с которым ему даются эти слова.

И тут до меня наконец доходит. На его таинственное поведение проливается свет, и все прошлые события открываются мне с новой стороны.

Вот, почему Антон так отгораживался от меня на свидании в СИЗО. Вот, почему не звонил все это время.

Пеплов все еще сомневается во мне. Думает, что я соскочу, если он получит обвинительный приговор. Ведь меркантильная девица, которую он видел во мне все это время, ни за что не станет ждать так долго.

Это, конечно, обидно, но с другой стороны – есть и позитивный момент: выходит, тогда в изоляторе он меня все-таки услышал. И не просто услышал, а даже воспринял сказанное мной всерьез. Уловил мое непоколебимое намерение поддерживать его, несмотря ни на что.

Теперь понятно, почему он сейчас звонит – хочет в очередной раз предостеречь от «необдуманного» поступка и расставить все точки над i.

Ах, Антон Максимович. Вот вроде бы такой умный… Но в то же время такой дурачок.

– Ты мне нужен при любом раскладе, – вкладывая в свой голос всю твердость, на которую способна, говорю я, а затем, выдохнув, шутливо добавляю. – Тем более у меня в запасе еще столько занимательных историй, что даже на несколько лет телефонных разговоров с лихвой хватит.

Пеплов смеется, а я тем временем продолжаю:

– Ну так что, хочешь услышать рассказ о том, как Камила пасла коров, а потом одну из них потеряла?

– Дерзай. Я весь внимание, – отзывается Антон, и в его голосе снова сквозит улыбка.

Глава 54

– Боже, Ками, у тебя в этом чемодане камни, что ли? – пыхтит Гордеев, затаскивая вещи в мою новую съемную квартиру.

– Ну брось, ты же качок! Тебе вообще легко должно быть! – смеюсь я, откидывая упавшие на глаза волосы. – Или ты только штанги тягать умеешь?

– Штанги полегче твоего барахла будут…

Я его не заставляла помогать – он сам вызвался. Узнал, что у меня намечается переезд, и предложил подвезти. Ну я, разумеется, с радостью согласилась. А что? Бесплатная рабочая сила на дороге не валяется. Тем более, что в связи со сменой места жительства у меня каждая копеечка на счету.

Переезд я загадала еще под бой курантов. Решила, что если в новой должности дела пойдут в гору, то сразу же сниму отдельное жилье. А то вечные перебои в подаче горячей воды, отсутствие возможности уединиться, посторонние шумы по ночам и прочие «прелести» общажной жизни меня порядком подзадолбали. Я грезила о собственном тихом уголке с тех самых пор, как съехала с квартиры Пеплова.

И вот, вуа-ля, теперь в моем распоряжении очаровательная однушка недалеко от центра города. Дом, конечно, старенький, да и подъезд оставляет желать лучшего, но сама квартира вполне ничего – уютная, светлая, с простым, но свежим ремонтом. Мне удалось снять эту студию по лакомой цене, потому что хозяин очень нуждался в деньгах, а я была готова въехать в день подписания договора и оплатить аренду сразу за два месяца.

– Артур, аккуратнее, здесь хрупкие вещи, – предостерегаю приятеля, который слишком уж рьяно трясет коробку с немногочисленной посудой, которую я прикупила буквально на днях.

В квартире, безусловно, есть все необходимое, но мне почему-то дико хочется иметь что-то