Психосоматика - Антонио Менегетти

Малыш стремится подстроиться под изменения, происходящие в основе поведения взрослой материнской группы, на которую он ориентируется вплоть до начала периода подросткового возраста. К шести годам уже все заложено и упрочено, однако еще до девяти-десяти лет ребенок может изменить типологию своего комплекса: главную роль в этом играет ориентация на «материнскую группу». Если в данной группе не происходит никаких изменений, то уже в три года модус матрицы, которая будет направлять всю его жизнь до конца, усвоен им в полном объеме. Если контекст этой группы меняется (смерть одного из ее членов, смена среды или семьи), тогда матрица тоже может измениться. Ребенок в своем развитии от рождения до подросткового возраста поддается обуславливающему его влиянию доминирующего взрослого, однако его характер закрепляется всей «материнской группой».

Психическая стереотипность усваивается в детстве в возрасте до трех лет

Как только психическая причинность зафиксирована – сформирован характер (фиксированность поведения), – индивид на постоянную новизну ситуаций, возникающих в его жизни, отвечает моделью стереотипного поведения. Это означает, что субъект уже настолько зафиксирован внутри, что какие бы изменения ни проходили в окружающем его контексте, он постоянно будет прибегать к одной и той же старой модели поведения и, возможно, предпочтет сломаться, чем согнуться. Тактика успешного человека, наоборот, состоит в мгновенной подстройке под оптимальную возможность, возникающую в контексте. Негативные для субъекта последствия всегда обусловлены его комплексуальной фиксированностью, возникшей под воздействием матрицы, внедренной, словно компьютерная программа, монитором отклонения взрослого человека, на которого ребенок неизбежно ориентировался в целях выживания.

У кого-то заболевает печень, желудок или глаза, но наследственность тут ни при чем. Обычно заболевший орган либо самый жизнеспособный, либо самый слабый, но болезнь поражает не только часть органики, но и замутняет жизнеспособность субъекта целиком, оседая на самом слабом звене в цепи. Самым жизнеспособным органом является самый чувствительный и, будучи таковым, довольствуется малым для поддержания своей жизнедеятельности, поэтому достаточно малейшего искажения, чтобы выбить его из состояния равновесия. Самый слабый орган, наоборот, тот, который еще не структурирован окончательно, следовательно, он не столь силен, чтобы сдержать удар.

Фиксированность относится к области психического, в то время как симптом варьируется в зависимости от внешних обстоятельств. С одной и той же матрицей человек в детстве может заболеть язвой, и камнеобразованием – во взрослом возрасте, если он рос с матерью, которая, например, страдала от такого заболевания или боялась его приобрести. В процессе аффективного отождествления малыш изучает модус отношений, то есть научается физическому симптому, следуя логике получения преимуществ, установившейся в его среде (например, головной болью он добивался возможности не ходить в школу или избегал наказания).

Тактика успешного человека состоит в мгновенной подстройке под оптимальную возможность, возникающую в контексте

Для появления любому симптому, даже опухоли, необходима базовая матрица, поэтому, понаблюдав за малышом в возрасте до десяти лет, мы уже можем понять, болезнь какого типа ожидает его, когда он вырастет, потому что внутри него уже присутствует программа, разворачивающаяся в определенном направлении. Когда в онтопсихологии речь идет о психосоматике, это означает, что вмешательство следует проводить сразу на уровне психического. В ряде случаев, в зависимости от степени заболевания, необходимо также медицинское вмешательство, но оно одно никогда не приведет к окончательному выздоровлению без решения проблемы на уровне психики, поскольку психическая энергия реактивирует соматику согласно запомненному проекту.

В образовании симптома одновременно участвуют семантическое поле и монитор отклонения – два главных действующих лица, обосновавшихся на рефлективной матрице детского стереотипа. Рефлективная матрица служит посредником вмешательства, как монитора отклонения, так и негативного семантического поля. Это модуль приложения, констеллирующий стереотип, но не причина.

В образовании симптома одновременно участвуют семантическое поле и монитор отклонения

В рамках клинической онтопсихологии, если сновидения пациента касаются его прошлого, это говорит не о наличии символики, реактивизирующей прошлое, а о том, что в настоящий момент монитор отклонения или негативная семантика действуют, используя эти слова, аналогично тому, как человек в новой мысли использует изученные много ранее слова, и в этот момент включается память, знания, взаимодействие. Слова взяты из прошлого, но не они порождают причинность его психической деятельности или саморасположения. Импульс онто Ин-се видоизменен – речь идет о молекулярно-клеточной структуре – усвоенными в детстве модулями.

5) Вербализация, поддерживаемая семантикой, центрированной на интенциональности симптома. Обнаружив причинность симптома, психотерапевт предрасполагает клиента к вмешательству и начинает с ним говорить: это не пустой разговор, а диалог, опирающийся на те точки, которые были выявлены психотерапевтом при диагностировании. Он знает, где субъект наиболее чувствителен, что ему нравится, что его интересует, каковы его ценностные ориентации. Психотерапевт рассеивает внимание клиента во избежание включения монитора отклонения и его стереотипов. Внешне психотерапевт проявляет интерес к ценностным ориентациям субъекта, но постоянно поддерживает линию семантического контакта, сфокусированного на причинности. Можно сказать, что психотерапевт раздваивается: внутри себя он интенционально бдителен к этой точке, однако словами он рассеивает внимание клиента. Такие действия позволяют временно почти оторвать клиента от «Сверх-Я», комплексов и монитора отклонения, которые спокойно благоденствуют; это значит, что механизмы сопротивления не активизируются.

Психотерапевт, разговаривая с клиентом о нем самом, постоянно держит под прицелом нужную точку. Такой маневр в определенный момент приводит к тому, что клиент не оказывает сопротивления, он открыт и предрасположен. Ригидные императивы монитора отклонения и установки, навязываемые стереотипами, дезактивированы, ибо в этот момент они ни в чем не видят для себя опасности, а значит, необходимости вмешаться; по сути, весь разыгрываемый психотерапевтом театр направлен на восстановление статус-кво клиента. Тем временем оптический импульс начинает постепенно усиливаться и занимать больше пространства: все состояние здоровья субъекта начинает наполняться энергией, и дефект выталкивается наружу.

Патогенная интенциональность опирается на динамический квант онто Ин-се, и в данный момент психотерапевт ощущает себя так, словно он видит целостность жизни субъекта с этой раной, в этой точке, по этой причине. Этот момент длится пять-десять секунд. И тут психотерапевт наносит удар: «Вот из-за чего ты себя убиваешь». Болезнь имеет возможность к существованию до тех пор, пока ее корень остается вне целостного логического осознания субъектом. На этом этапе симптом болезни более не поддерживается внутренним миром человека, субъект более не подвержен защите «Сверх-Я», монитора отклонения и стереотипов. В остальном клиент и сам знает, что давно страдает, что есть что-то ошибочное, но не способен самостоятельно найти нужный путь. После самоэкзальтации субъект догадывается, что что-то не функционирует, однако приписывает вину другим и полагает, что, возможно, он и умрет и, тем самым, обвинит в своей кончине других: общество, семью, детей, работодателя и т. д. В сущности, пациент разрушает других, убивая себя или умерщвляя собственный орган.