Бог Войны - Бернард Корнуэлл

Прежде чем я успел ответить, половина всадников съехала с дороги и рассредоточилась по пустоши между дорогой и речушкой. Они двигались маленькими группами, время от времени останавливались и озирались, будто собирались покупать землю и оценивали ее. Большая группа осталась на дороге, один всадник вез связку копий, но двое с ветками в руках галопом поскакали к хребту, с которого наблюдали мы.

— Ублюдки знают, что мы здесь, — сказал Финан.

Эти двое вглядывались в лес, очевидно, в поисках нас, а потом замахали ветками, чтобы до нас дошел смысл их сообщения.

— Вот тебе и скрытность, — мрачно заметил я. — Но они предлагают перемирие, так что давайте поглядим, кто это такие.

Финан, Эгиль, Торольф и Ситрик спустились с холма вместе со мной. Склон был пологий, но берег речки довольно крутой и скользкий от грязи, а поток, высоко поднявшийся после дождя, нёсся быстро, заливая густые прибрежные заросли камыша. Один из всадников с ветками подъехал к противоположному берегу.

— Король просит вас не переходить на эту сторону.

— Который король?

— Да все они. Ты будешь соблюдать перемирие?

— До заката.

Он кивнул, отбросил громоздкую ветвь и пришпорил коня к большей группе всадников, которые проехали немного ближе к Честеру и остановились у ​​деревянного моста, где дорога пересекала поток. Там они развернулись и опять стали смотреть на дорогу, плавно поднимавшуюся к пологому хребту, где их ждали другие всадники. Тот хребет, слишком низкий, чтобы назвать его гребнем, лежал поперек дороги.

— Что они делают? — спросил Ситрик.

Ему ответил Эгиль.

— Помечают поле боя.

— Поле боя? — спросил Финан.

— Это не копья, — кивнул Эгиль в сторону дальнего всадника с длинной связкой, — это ореховые прутья.

Финан плюнул в сторону речушки.

— Нахальные ублюдки. Этельстан мог бы кое-что сказать по этому поводу.

Наверное, Эгиль прав. Враг выбрал поле битвы и теперь пошлет вызов Этельстану, где бы он ни находился. Норвежский обычай. Выбери место сражения, пошли вызов и, когда он будет принят, все набеги должны прекратиться. Враг будет ждать здесь, сразится на выбранном поле, и проигравший отдаст то, что у него потребуют.

— А если Этельстан не примет вызов? — спросил Ситрик.

— Тогда они осадят Честер, — сказал я, — и пойдут в центральную Мерсию. — Я взглянул на восток и увидел дым от пожаров, устроенных налетчиками, которых мы видели на прибрежной дороге. — А потом продолжат путь на юг. Они хотят уничтожить Этельстана и его королевство.

Ждавшие на невысоком холме люди теперь поскакали к нам.

— Анлаф, — сказал Финан, кивнув на знамя с соколом, которое держал один из них. Дюжину всадников возглавлял сам Анлаф, облаченный поверх кольчуги в огромный медвежий плащ, несмотря на теплую погоду. На его шее и сбруе жеребца блестело золото. Голову украшал тонкий золотой обруч. Подъехав к берегу речушки, он широко улыбнулся.

— Лорд Утред! Мы за тобой весь день наблюдаем. Я мог бы убить тебя!

— Многие пытались, король, — ответил я.

— Но я сегодня милостив, — жизнерадостно продолжил Анлаф, — я даже пощадил твоего разведчика! — Он повернулся и махнул людям на дороге. Трое пришпорили коней, и, когда они подъехали ближе, я увидел, что одним из них был Эадрик со связанными за спиной руками. — Он старый, прямо как ты, — сказал Анлаф. — Знаешь моих спутников?

Я узнал двоих. Келлах, сын Константина и принц Альбы, с серьезным видом кивнул мне, а рядом с ним сидел в седле Торфинн Хаусаклюфр, правитель Оркнейяр, известный как Торфинн Раскалыватель черепов. Он держал свой знаменитый топор и свирепо улыбался.

— Принц Келлах, — поприветствовал я скотта. — Надеюсь, твой отец в добром здравии?

— Конечно, — сухо ответил Келлах.

— Он здесь? — спросил я, и Келлах просто кивнул. — Тогда напомни ему обо мне и передай, что я надеюсь на его скорое возвращение домой.

Интересно, подумал я, что Константин не приехал помочь выбрать поле битвы. Это говорит о том, что армией командует более молодой Анлаф. И Анлаф, вероятно, самый грозный враг. Он улыбнулся мне неестественно широким ртом.

— Ты пришел присоединиться к нам, лорд Утред?

— Похоже, у тебя и без меня достаточно людей, король Анлаф.

— Будешь биться за христиан?

— Принц Келлах — христианин, — заметил я.

— Как и Оуайн из Страт-Клоты. — Анлаф указал на хмурого седого человека на высоком жеребце. — Но кто знает? Если боги даруют нам победу, может, они обратятся? — Он посмотрел на воинов, которые привели к речке Эадрика. — Спустите его с седла, — приказал он и повернулся ко мне. — Ты знаешь Гибеахана с Судрейяр?

Судрейяр — норвежское название скопления суровых островов на необжитом западном побережье Альбы, а их король Гибеахан — грузно сидевший в седле злобный здоровяк с чёрной бородой почти до пояса, на котором болтался огромный меч. Я кивнул ему, он сплюнул в ответ.

— Король Гибеахан вселяет в меня ужас, — весело сказал Анлаф, — и он говорит, что его воины самые свирепые в Британии. Они все ульфхеднары, все до одного! Ты знаешь, кто такие ульфхеднары?

— Конечно знаю, ведь я убил многих из них, — огрызнулся я.

Он рассмеялся.

— Мои люди тоже ульфхеднары! И они выигрывают сражения! Не так давно мы победили его, — Анлаф указал на угрюмого человека на крупном гнедом жеребце. — Это Анлаф Кеннкарех. Он был королем Хлимрекра, пока я не разгромил его флот пару недель назад! Так ведь, Шелудивый?

Угрюмый просто кивнул.

— Шелудивый? — тихо спросил я Эгиля.

— Это его последний серьезный соперник-норвежец в Ирландии, — так же тихо ответил Эгиль.

— А теперь Шелудивый со своими воинами сражается за меня! — объявил Анлаф. — И тебе тоже следует, лорд Утред, ведь я твой король.

— Король Нортумбрии? — спросил я и рассмеялся. — Сказать-то легко, да доказать трудно.

— Но мы докажем это прямо здесь, — заявил Анлаф. — Видел ореховые прутья? Ты передашь сообщение красавчику, называющему себя королем всей Британии. Он может встретиться со мной здесь через неделю. Если победим мы, а так и будет, Альба больше не станет платить дань. Нортумбрия станет моей. Уэссекс будет платить мне золотом, много золота, и, возможно, его трон я тоже возьму. Я стану королем Британии.

— А если Этельстан отклонит твое приглашение?

— Тогда я предам саксов мечу, сожгу ваши города, заберу ваших женщин себе на потеху, а детей сделаю рабами. Ты передашь ему это сообщение?

— Передам, король Анлаф.

— Можешь перейти реку, когда мы уйдем, — небрежно сказал Анлаф, — но помни, что у нас перемирие. — Он глянул на Эадрика. — Бросьте его в реку, — приказал он.