Хроники исхода - Алекс Тимофеев

Человек в форме шел нам навстречу, держа в руках бумажный пакет. Ромб на петлицах – ого, целый майор! Наша троица явно вызывала у него удивление, и он разглядывал нас цепким взглядом.

«Ну вот, не успели приехать, а уже спалились», – подумал я и залез офицеру в голову. Ситуация стала понятной через пару минут. И я выдал майору доминанту «дорогие гости». Теперь мы шли к нему домой. Маркеев шагал впереди, а мы – следом, метрах в пяти. Контроль я не ослаблял ни на секунду.

В квартире у майора было грязновато и стояло много пустых бутылок, в основном из-под беленькой. Главным же желанием майора на сей момент было опрокинуть полный до краев граненый стакан водки. Не стал мучить нашего гостеприимного хозяина и позволил ему выпить – за встречу. После чего отправил его отдыхать до утра. Осмотрелись. В одной из комнат стояла большая двуспальная кровать с металлической спинкой. Прочей мебели было немного, и она была явно казенной. Майор храпел на тахте в соседней комнате. Санузел раздельный, в наличии имелась ванна. Для получения горячей воды нужно было топить дровяную колонку. Еще в квартире был телефон – весьма ценно для сего времени. Мы расположились на кухне. Макс поколдовал с примусом и поставил кипятить чайник. Перекусили продуктами, которые обнаружились у майора в пакете. Открыли бутылку вина. «Южная ночь» была сладкой.

За столом я рассказал товарищам, где работает наш «радушный» хозяин и что он представляет собой по жизни. Миркус ответил, что его папа никогда не доверял органам, хоть и относился к ним с уважением и опаской. Можно сказать, нам повезло, теперь у нас есть жилье и «добровольный» помощник в виде целого майора НКВД. Макс выслушал меня молча, но история с соседом Маркеева его задела, и он хмуро заметил, что майор этот – гад. Поддерживаю! Поэтому церемониться с ним не стану и использую его в наших целях по полной программе.

Из истории я помнил, какие события происходили в тысяча девятьсот тридцать девятом году. Главным из них можно назвать начало Второй мировой войны. Первого сентября тысяча девятьсот тридцать девятого года Германия напала на Польшу, а потом и СССР поучаствовал в ее очередном разделе. Кроме того, маховик репрессий снизил свои обороты. Политзаключенные по-прежнему были, но месячные планы по расстрелам и «посадкам» уже отсутствовали. Исчезли печально известные «тройки», а сами аресты теперь проводились исключительно с санкции прокуратуры. У руля НКВД теперь стоял «великий и ужасный» Берия. В общем, жить стало лучше, жить стало веселей…

Наметили планы на завтра. Сначала нам необходимо обзавестись надежными документами, и Маркеев мог помочь в этом вопросе. Финансовый вопрос тоже стоял остро. Не стал церемониться и без зазрения совести выгреб из ящика стола всю имеющуюся наличность. Получилось прилично. На первое время хватит. А потом он еще и со сберкнижки снимет. Отправил Макса в магазин за продуктами, указав, где тот ориентировочно находится. Выдал примерный список, деньги и приказ не озираться по сторонам и вести себя естественно. Миркус сказал, что желает отдохнуть, и пошел в спальню.

Мне же предстояло решить задачу по комплексному контролю за майором, который предусматривал его правильное поведение в мое отсутствие. Мне было необходимо, чтобы Маркеев продолжал ходить на службу и исполнял свои должностные обязанности, не вызывая подозрений у коллег. Моя книга описывала такие манипуляции, и называлась такая доминанта – «поводок», а в более жестком варианте – «цепь». Для этого сознание разумного надо было подготовить и заставить его бояться сделать действие, которое противоречит воле контролера. Присев рядом с чадящим водочным выхлопом майором, я расслабился и начал плести свою сеть…

Ночью Анатолию Степановичу снился сон. Он стоял навытяжку в кабинете наркома НКВД, а за массивным столом, грозно посверкивая пенсне, сидел сам товарищ Берия.

– Почему мы тебя еще не расстреляли, а, майор? – тихо вопрошал нарком. – Не отвечай, я и так все про тебя знаю: замечание у тебя уже есть, предупреждение тоже, дальше сам знаешь, что случиться должно… – с хищной улыбкой снова заговорил Берия.

Холодная струйка пота потекла по спине, и майор ощутил взгляд наркома, словно направленный на него через оптический прицел.

– Даю тебе последний шанс. Выполнишь мое секретное поручение – сниму с тебя предупреждение, будешь дальше служить, ну а облажаешься – не обессудь. Плакать по тебе бабы твои не станут…

Маркеев проснулся в холодном поту. Он лежал на кушетке. Из кухни доносились звуки радио и запахи еды. «Неужели я действительно был у Берии?!» – помотал головой майор. Нет, это был сон. А вот задание свое он знал четко. Приказ передали вчера его гости, которые оказались спецгруппой ГУ ГБ НКВД СССР. До окончания операции он поступал в их полное распоряжение и подчинение. Задачей майора было обеспечение группы местными документами, жильем и оказание всяческого содействия. Узнавать смысл и подробности миссии самой группы было строжайше запрещено. Докладывать о деталях этой операции майор мог только лично товарищу Берии. «Дела!» – подумал майор и обреченно отправился в туалет.

– Доброе утро, Анатолий Степанович, как спалось? – поприветствовал его мужчина, который назвался вчера Алексом.

За столом сидели еще двое – совсем молодой парень, которого звали Макс, и старик, который представился Миркусом.

«Даже имен не говорят, одни клички, вот это секретность!» – подумал майор. Маркеева пригласили за стол и предложили позавтракать. Яичница была хороша! Потом пили чай. Очень хотелось водки, но майор сдерживал себя, прислушиваясь к разговору спецагентов. Разговор шел о документах, и его спросили, как быстро можно будет оформить новые паспорта? Ответ не понравился Алексу. Тогда майор ответил, что есть более ускоренный вариант. Не совсем официальный. По роду своей службы Маркеев был связан с криминалом, и один из подпольных мастеров по изготовлению документов являлся его агентом и постукивал ему периодически, за что его не трогали и давали спокойно работать.

Полезное знакомство, берем! После завтрака майор переоделся в штатское, и мы отправились за документами. Фотоателье располагалось в подвале в двух кварталах отсюда. Было открыто. За стойкой сидел человек лет пятидесяти, в круглых очках. Маркеев подошел и тихо сказал несколько слов. Фотограф кивнул и пригласил нас внутрь помещения. Там нас просто сфотографировали на документы. Обещали, что завтра к вечеру все будет готово. Хорошо! Затем я сказал майору, что он может быть свободен, а мы отправились гулять по городу. Посмотрим, как проявит себя «поводок»…

Воскресный день выдался солнечным. Я рассказывал друзьям историю своего города и показывал достопримечательности. Прошлись вдоль кремлевской стены, по площади Минина (здесь она пока называлась Советской). Я подмечал непривычные моменты. На месте памятника Чкалову (его установят только зимой тысяча девятьсот сорокового года) было кафе-мороженое. С удовольствием откушали там по порции. Качество оказалось отменным! Чкаловской лестницы тоже не было (год открытия – тысяча девятьсот сорок девятый). Вид, открывавшийся нам с откоса, был необычен моему глазу. Стрелка была на месте, и даже Канавинский мост присутствовал, собор Александра Невского стоял без куполов и выглядел жалко, а Волжского моста не было и в помине. Да и вид на Заречную часть города не впечатлял: застройка – малоэтажная и в основном деревянная. Выделялось только главное здание Нижегородской ярмарки, построенное в тысяча восемьсот девяностом году.