Гнев смотрящего - Евгений Сухов

– Ты сейчас где?

Жизнь в стране, охваченной гражданской войной, давно приучила Славу не грубить, однако тут перед ним стоял его одноклассник, и он не выдержал и огрызнулся:

– А что, не видно? Помойкой заведую на рынке.

Однако Джафар не обиделся, а с улыбкой обнял Славу за плечи:

– Да ты не сердись, я не дурак, все понимаю. Ты в этом не виноват, просто жизнь так повернулась. Сволочь Горбачев, такую великую страну развалил, а теперь нигде порядка нет… Но что же делать, надо как-то выбираться из этого дерьма. Если мы сами себе не поможем, никто нам не поможет.

Джафар еще не перешел к делу, а Слава уже догадался, о чем идет речь. До него и раньше доходили слухи, что Джафар промышляет наркотиками, а его отец входит в узкий круг лиц, которые контролируют этот промысел в республике.

– Наркотики, конечно, нехорошее дело, – продолжал Джафар. – Но если есть люди, которым нужна дурь, то они ее достанут, и всегда найдутся люди, которые им ее продадут. Так почему же кто-то другой будет делать бабки, а мы будем хрен сосать?

Слава с готовностью поддержал Джафара. Как только он понял, куда клонится разговор, он уже решил на все согласиться – настолько измотали его нищета и полная безысходность. К тому же вхождение в могущественную структуру наркобизнеса влекло за собой не только хороший заработок, но и уважение окружающих, прочное общественное положение и защищенность. Слава оценил оказанное ему доверие – люди, вовлекаемые в наркобизнес, проходили строжайший отбор, каждая кандидатура всесторонне рассматривалась и обсуждалась. Как ни странно, Славе помогло то, что он был русским. Та структура, к которой принадлежал Джафар, сбывала наркотики в сибирских городах, однако теперь, по мнению руководителей организации, пришло время расширять обороты и выходить на необъятный московский рынок. Для этой цели следовало привлечь новых людей, и предпочтительно русских, поскольку таджики, сколько бы они ни маскировались, все равно резко выделялись среди москвичей, а это не вязалось с той строжайшей системой конспирации, которую постепенно разработали и внедрили наркодельцы. Частью этой системы сделался и Слава. Ему выправили российские документы и московскую прописку, чтобы сделать его своего рода резидентом в столице.

Слава быстро стал фанатиком конспирации. Жизнь его разительно изменилась к лучшему, так что он категорически не желал менять свое нынешнее благополучие на тюремные нары. Поэтому его не надо было агитировать за соблюдение осторожности. Он принимал как должное то, что перед выездом в Москву гонца с партией товара ему звонили совершенно незнакомые люди и произносили некий условный текст, который ничего не мог сказать постороннему слушателю, даже если бы таковой присутствовал при разговоре. Гонца Слава тоже не знал и не встречался с ним – приезжал на вокзал и забирал в оговоренном месте сумку с товаром завербованный Славой человек. С гонцом этот человек тоже не встречался. Затем человек Славы брал такси, доезжал до условленного места, оставлял там сумку и уходил, не заботясь о дальнейшем. Дождавшись его ухода, сумку забирал другой посредник и отвозил товар покупателю, который уже был извещен о готовящемся поступлении. Тот расфасовывал товар и либо продавал его сам, если речь шла о знакомых надежных клиентах вроде содержателей наркопритонов, либо отдавал его розничным торговцам, толкавшимся на Пражском рынке, у метро «Новогиреево», у аптеки на Лубянской площади и в прочих подобных местах, хорошо известных всем наркоманам столицы.

Налаженная система конспирации делала таджикскую мафию и ее московскую структуру, созданную Славой Парфеновым, крепким орешком и для милиции, и для прочих возможных противников. Конечно, милиция время от времени ловила мелких сбытчиков и даже выходила через них на так называемых «фармацевтов», хранивших и фасовавших товар, но далее цепочка обрывалась, так как «фармацевты» не знали тех, кто привозил товар, а торговцы-посредники не знали друг друга, и даже те из них, кого завербовал лично Слава, не знали, как найти его в Москве. Нигерийские наркоторговцы не принимали и сотой доли этих мер безопасности, полагаясь на свой статус иностранных граждан и на то, что из любой затруднительной ситуации можно выпутаться, отказавшись понимать по-русски. Поэтому Коле Радченко не составило труда выйти на торговавших наркотиками африканцев, а остальное для него и подавно было делом техники.

Адетунджи и его компания пострадали из-за того, что подумали, будто с ворами в законе можно поступить так же, как с милицией, то есть просто изобразить непонимание, и от тебя в конце концов отвяжутся. Такое нахальство стоило нигерийцам жизни, зато их земляки, узнав о происшедшей расправе, сделались куда понятливей и принялись беспрекословно платить. Первую часть поставленной задачи Колян выполнил, но эта часть была самой легкой. Об этом он откровенно заявил Вите Тульскому во время их очередной встречи, на которую Витя привез сумку с деньгами.

– Недешево ты нам стоишь, – передавая сумку, пожаловался Витя, но Колян тут же оборвал его:

– Ты думаешь, я не знаю, сколько вам платят в месяц эти черножопые? А все благодаря мне. Так что надо не жаловаться, а спасибо мне сказать. И учти: с неграми разобраться было нетрудно, они держались на виду. А вот таджики – другое дело. Да там, собственно, не только таджики, там, в ихней системе, и русских хватает. Я тут поспрашивал кое-кого – их московские агенты все русские. Короче говоря, выйти на мелких сбытчиков, которые толкают товар на улице, особого труда не составит, но чтобы выйти на тех, кто может платить, потребуется время – возможно, даже несколько месяцев.

– Да ты что, Колян? – удивился Витя Тульский. – Братва таких сроков не поймет. Почему так долго?

– Потому что нельзя иначе, – огрызнулся Колян. – Там у них целая система: тот, кто привозит товар, не знает того, кто его забирает, тот, кто забирает, не знает того, кому дальше передает, и так далее. Деньги вообще отдельно передаются. Так что придется начинать с самого низу, с конца цепочки, и потом разматывать до конца. У них тут должна быть выстроена своя организация, должны быть свои люди. Ваши азербайджанцы с ними ведь не работают?

– Нет, – покачал головой Витя. – Они никого из них не знают – ну, то есть из главных. Товару больше стало – это да. Толкачи новые на рынке появились, «фармацевты» новые, но это все мелкота, низшее звено. Чувствуется, конечно, что новая команда в городе появилась, но азеры с ними разбираться не хотят. Зачем им этот геморрой? Товар все равно продается, цены не упали… А начнешь разборки – только весь бизнес ментам засветишь.

– Ну вот, значит, под азеров таджики не легли, – подытожил Колян. – Значит, у них в Москве своя собственная структура имеется, и весь вопрос в том, захотят большие дяди в Душанбе платить за то, чтобы эту структуру не трогали, или им дешевле будет создать новую. А еще дешевле, конечно, будет прислать опытных ребят и разобраться с теми, кто на них наехал.

– Думаю, платить они будут, если не запрашивать слишком много, – сказал Витя, задумчиво выпуская дым к потолку.

Они сидели в том же кафе, что и в прошлый раз, только теперь дверь на улицу была уже закрыта – на улице дул пронизывающий холодный ветер, и мрачные облака медленно ползли над пожелтевшей листвой Битцевского парка.