Однажды в Челябинске. Книга первая - Петр Анатольевич Елизаров

На него косо посмотрели.

— Ты, малой, как будто не в России живешь.

— Уж точно не на своем хребте заработал, — не называя фамилий, ответил Илья, похлопав Льва по спине. — Но мы не хуже.

— Только у русского человека, какого бы он ни был достатка, в подкорках сидит всякое барахло хранить, — произнес Миша.

— А что в этом плохого? — начал Илья. — В любых старых вещах есть какая-то магия, эстетика… доброта, с которой эти вещи сделаны. Не то, что сейчас — производят так, чтобы сэкономить, навредить и при этом срубить побольше бабла. А в вещах из прошлого — бесценные воспоминания, особенно в машинах, которые делали из металла, а не из пластика и проводов, как сейчас штампуют. Мы с Михаилом Совок побольше тебя застали, Лева. Живи ты сознательно в то время, берег бы все свои вещи как зеницу ока. Тогда и помоек полных не было, ведь все в хозяйстве пригождалось. А вот нынешним продуктам прогресса самое место на свалке — плохое все, ненастоящее.

— И это он еще не выпил как следует, — шепнул Леве на ухо дядя Миша.

В присутствии коллег Илья часто придавался рассуждениям о том, что у каждой вещи есть некое подобие души, и приводил в пример автомобили. Он неоднократно рассказывал, как из-под него то и дело выпрыгивал чужой мотоцикл, как раритетный «Москвич», который Илья восстановил, неустанно глох, когда за руль садился другой водитель, а когда за руль возвращался Илюха, то машина за всю дорогу не позволила усомниться в своей надежности.

— А помните, как какой-то бухарик с Чурилово продал нам за гроши дедову «Волгу»? А потом, когда мы ее восстановили и выставили на экспозицию, попытался вернуть ее назад. Шумел еще, что мы якобы его напоили, обманули, денег не додали. Помните, что с ним приключилось?

— Мы вроде продали ему «Волгу» обратно.

— Ага. А потом?

Лева и Миша пожали плечами.

— Он нажрался в очередной раз, не поставил машину на ручник, и она его придавила к забору. Насмерть.

Леву история впечатлила — он принялся ее обдумывать и грызть огурец.

— Так что мы не только автомеханики. Мы психологи.

— Хе-хе, типа как ветеринары для животных, только для механических, — сравнил Михаил. Подошла его очередь рассказывать. — Я вот инженер по образованию. Вся жизнь с техникой связана. И я сейчас не только про тачки. Я сам недавно осознал, почему так произошло. Я ведь родился в машине. Да-да, чистая правда — я не по пьяни это выдумал. Лето было. Я же деревенский. Мать на сносях до последнего на сенокос ходила — в поле ее схватки и настигли. Другие бабы за фельдшером в деревню побежали. Тот приехал на колхозной машине, на заднее сиденье ее и в роддом газу дал, но чувствует, что не поспевает. Так и принял роды у матери в машине. А он студентик, по распределению в деревню прибыл — всякого видел, а вот роды впервые, отчего обессилел и в обморок хлопнулся. Матери пришлось самой за руль прыгать и врача в больницу везти. Спросите: а где же был мой отец? Бухой в коровнике спал — мой день рождения отмечал, причем как после, так и до самих родов. Видимо, страсть к бутылке у меня — это наследственное.

— Ничего страшного. Как сказал один сатирик, в лечебных целях алкоголь безвреден в любом количестве, — поддержал кореша Илья. — Знаю, что из всех нас у Левушки самые напряженные отношения с автомобилями.

— Для их преодоления я, собственно, здесь и нахожусь, — отреагировал Лев.

— Коль пошла такая пьянка, расскажи-ка и ты что-нибудь, — попросил его Миша.

— Мужики, я уже немного выпил, сейчас всего и не упомню.

— Наоборот, язык развязаться должен.

— Хорош ломаться, ну!

— Да не хочу я, чтобы вы опять ржали надо мной.

— Так если это смешно, — хохотнул Илья. — Особенно то, как ты на права сдавал. С какого там раза у тебя получилось, с десятого?

— А мне больше нравится история, как его заперли в багажнике, а замок заклинило, — посмеялся и Михаил.

— Если расскажу, отстанете?

— Конечно! Только я еще хочу знать, почему твоя очаровательная супруга водит лучше тебя?

— Так, в самом деле, это уже ни в какие…

— Все, молчим.

По водительской части Лева вечно попадал впросак. Зато отлично разбирался в электронике, компьютерах, рылся в Интернете в поисках раритетов и их владельцев. За руль он садился нехотя, в багажник старался вообще не залезать по понятным причинам.

— Я еще студентом был. Подогнали мне родители какую-то тачку поддержанную — смесь бульдога с носорогом. Просто, чтобы до универа добираться, по делам куда-нибудь мотаться, в сад и все такое. Рухлядь страшная, а не тачка: 50 км/ч для нее — скорость света. Но какой же пацан с тачкой перед корешами не рисуется? Пересеклись как-то на выходных, выпили…

— С алкашкой, смотрю, у вас тоже любовь, — вставил Миша.

— …Забились мы, короче, погоняться — так, забавы ради, до следующего светофора. Моя-то и не разгонялась сильно, что в итоге меня и спасло. Только мы ринулись со старта, как я понимаю, что у меня тормоза отказали. Благо сильно я не разогнался и мог контролировать машину.

— И как же ты остановился?

— Благодаря стипендии. Она была настолько мала, что мне еле хватило четверть бака залить, отчего мой драндулет очень скоро заглох.

— Прямо-таки патологическая невезуха, конечно. Ты не пробовал свечку ходить поставить?

— К чему это? Я жив остался.

— Суеверия, тем более на дороге — штука очень серьезная.

— Забавы теперь в прошлом. Я человек женатый и с головой на плечах, поэтому такими глупостями не занимаюсь, — заверил хихикающих друзей Лев.

— Уж больно складно то, что супруга отпустила тебя бухать с нами, — положил в рот дольку яблочка Илья.

— Во! Выпьем еще — за Леву и за любовь, — наполнил всем стопки Миша.

Все чокнулись. А время уже позднее.

— О, значит, мы тут ночуем?

— Пожалуй, я вызову такси, — сказал Лев.

— Эй, а зачем мы тогда тащили все сюда?! — показал на еду и напитки Илья. — Никто отсюда не выйдет, пока мы все не доедим.

— К тому же ты еще не выпил всех стопок по количеству лет, — напомнил Миша.

— Не помню такой традиции на день рождения.

— Молодой еще потому что, — вскрикнул Илья, схватив Леву за плечи и усадив обратно на место. — Мишаня, разливай по новой!

— Нет! Я именинник. И я здесь решаю…

— Мальчик, — прервал его Михаил, — ты в свои 27 лет еще не понял, что именинники на таких праздниках вообще ничего