Мертвецы не катаются на лыжах. Призрак убийства - Патриция Мойес

– Чем могу служить?

– Я оказалась в очень трудном положении, – спокойно продолжила Герда. – Мне хорошо известно, что капитан Спецци считает меня убийцей. Это не так. Но, герр Тиббет, мне нужно уехать из «Белла Висты». Барон меня уволил, как вы знаете, с уведомлением в одну неделю. Я не могу позволить себе жить в отеле, не имея работы. Мне нечем платить. Я должна вернуться в Германию и найти другую работу. Но капитан Спецци не позволит мне уехать.

– Вы его спрашивали?

– Звонила сегодня. Он решительно отказал.

– Понятно. – Генри задумался. – Да, ситуация сложная. Я скажу вам, что бы сделал на вашем месте. Я бы поговорил с бароном. Мне кажется, по справедливости он должен согласиться оплатить ваш счет за тот период, пока вы остаетесь здесь не по своей воле.

Герда нетерпеливо вздохнула.

– Это не главное, герр Тиббет. Я должна найти другую работу. Мне необходимо уехать отсюда.

– Очень сожалею, но не вижу, чем я еще могу вам помочь. Я согласен с капитаном – до окончания расследования мы никому не можем позволить уехать, особенно в другую страну.

Герда посмотрела на него в упор.

– Значит, вы мне не поможете? Что ж… Придется самой позаботиться о себе, как сумею.

Она резко развернулась, быстро пересекла холл и стала подниматься по лестнице.

Единственными посетителями бара были Книпферы, пившие пиво в своем углу, и полковник Бакфаст, сидевший у стойки с виски с содовой. Он тепло приветствовал Генри.

– Я начинаю чувствовать себя здесь лишним, – признался он. – Жена играет в карты с вашей женой… Сочувствую вам в связи с несчастным случаем… Хотелось бы думать, что ничего серьезного.

Генри заверил его, что Эмми на пути к выздоровлению, и полковник пробормотал что-то насчет того, как он рад, потом громко откашлялся и наконец сказал:

– Надеюсь, вы не обижаетесь… ну, за британского консула и прочее… я должен был как-то защищаться, знаете ли… Выпейте со мной.

– Спасибо, – принял его приглашение Генри. – Мне мартини, пожалуйста, чистый, без джина.

– Чудные все же напитки у этих итальянцев, – заметил полковник. – Анна, мартини! Терпеть их не могу. А что до виски… так этот «подлинный» скотч произведен в Неаполе, если вы меня спросите.

Пока Анна наливала инспектору мартини, в разговоре наступило затишье, потом полковник продолжил:

– Вы слышали про молодого Пьетро?

– А что с ним?

– Галли. Первое, что он сделал сегодня утром. Потрясающе. Я сам видел след от его лыж, когда катался утром, до снегопада, иначе ни за что бы не поверил. Снимаю шляпу. Потрясающе. Я бы взял его в команду.

Удостоив Пьетро высшей известной ему похвалы, полковник вернулся к своему виски.

– Он сделал это на спор, насколько я понимаю? – спросил Генри.

– Да. Карло мне рассказывал. Он и другие местные это видели. Вся деревня об этом говорит.

– А вы сами когда-нибудь там съезжали?

– Много лет назад, – ответил полковник. – Честно признаться, для меня это слишком крутой спуск. Старость, наверное. Скорость – это, конечно, прекрасно, но она может превратиться в одержимость.

– Мне очень-очень далеко до того, чтобы начинать об этом беспокоиться, – с улыбкой ответил Генри.

– Вот взять молодого Стейнза… Он помешан на скорости. Хочет каждый спуск превратить в гонки. Заявил, что может спуститься по первому маршруту за семь минут. Я не верю. Знаете, он измеряет свою скорость секундомером, – понизив голос, сообщил полковник; можно было подумать, что он обвиняет Роджера в некоем не поддающемся описанию извращении.

– А какое ваше лучшее время? – спросил инспектор.

– Для первого маршрута? Все зависит от условий. Десять или одиннадцать минут, полагаю, если ехать действительно быстро. При плохой видимости, конечно, гораздо больше – наверное, минут двадцать с лишком.

– У меня при идеальных условиях на это уходит час, – сокрушенно признался Генри.

– Не огорчайтесь, – по-доброму успокоил его полковник. – В конце концов, это же ваш первый сезон. Еще наберете.

Он окинул инспектора критическим взглядом и добавил:

– У вас крепкие ноги.

– Спасибо, – сказал Генри, истолковав это как комплимент.

Через некоторое время в бар явились Роджер и Каро, которые дали знак инспектору, что хотят поговорить с ним. Они втроем уселись за дальний стол, и Роджер передал Тиббету несколько плотно исписанных листов бумаги.

– Вот, – сказал он. – Подписано и скреплено печатью. Каро я это уже показал.

– Хорошо, – ответил Генри. Он бегло просмотрел рукопись и положил в карман.

– Ну, – обратился он к Каро, – и почему вы мне раньше об этом не рассказали? Глупышка… Но теперь вам не о чем беспокоиться.

– Мне – нет. Зато Роджеру есть о чем беспокоиться.

– Главное, что следует помнить, – наставительно произнес Тиббет, – всегда нужно говорить правду, особенно если речь идет об убийстве. Надеюсь, ни один из вас больше не совершит такой глупости.

– Но Генри, – озабоченно сказала Каро, – что будет с Родж…

Инспектор предупреждающе поднял руку.

– Больше ни слова об этом сегодня вечером, – сказал он. – Контора закрыта, официальный прием окончен. Предлагаю всем выпить.

Казалось, что следующие два дня – пятница и суббота – не кончатся никогда. Какое-то время Генри провел со Спецци, обсуждая план предстоящей кампании. Внешне все выглядело безмятежно; итальянская пресса выдала лишь несколько едких комментариев в адрес полиции, до сих пор не добившейся особого прогресса в расследовании.

В ту пятницу Франко ди Санти выпустили из тюрьмы. Он не вернулся в «Белла Висту», но, не имея разрешения покидать Санта-Кьяру, снял комнату в небольшом деревенском пансионе. Держался скульптор обособленно, на лыжах катался в одиночестве.

Генри снова присоединился к своей группе в пятницу днем и обнаружил, что за время его отсутствия они ушли далеко вперед, – теперь все, иногда успешно, выполняли поворот на параллельных лыжах. Он поделился наблюдением с Каро, когда они в ожидании своей очереди стояли вдвоем на верху склона. Девушка вместо ответа сказала:

– Генри, я очень беспокоюсь из-за заявления Роджера.

– Знаю, – кивнул инспектор.

– Видите ли, – призналась она, – там не совсем правда. Я…

– И это мне тоже известно, – перебил ее Генри и, не позволив продолжить, оттолкнулся палками и заскользил вниз по склону.

В пятницу вечером Тиббет выполнил данное капитану обещание и расспросил миссис Бакфаст о том, где та была в момент убийства Марио. Дама холодно ответила, что, как инспектору хорошо известно, до половины пятого она находилась на террасе, пока не стало холодно. После этого поднялась к себе и стала писать открытки.