Зеркала. Темная сторона - Мария Николаевна Покусаева

неплохая тактика. – Присцилла выпрямилась и расслабленно откинулась на спинку кресла. – Как она тебе, Терри?

Тересия, притихшая во время нашего с Присциллой разговора, встрепенулась, как сонный котенок, и открыла рот – но что-то сказать смогла не сразу. Кажется, вопрос Присциллы застал ее врасплох, и сейчас бедная госпожа Хоэрт пыталась сообразить, какой ответ ей дать.

«Возможно, – подумала я, – она выбирает между выражением искреннего отношения и тем, что, по ее мнению, устроит ее леди». Тересия поджала губы, бросив на меня короткий и чуть виноватый взгляд исподлобья.

– Хорошая девочка, умная, пусть и ершистая, – ответила она, выпрямляясь. – Прис, не стоит быть такой строгой к бедняжке.

Кажется, в игру вступил хороший полицейский.

– Я совсем к ней не строга, дорогая. – Присцилла коротко хохотнула. – Строга я была к той глупышке, которая пару лет назад рвалась стать леди дель Эйве.

Уж не знаю и даже знать не хочу, к старшему или к младшему, но, кажется, у меня есть все шансы быть сожранной заживо, учитывая, что намереваются провернуть Парсиваль и Кондор.

Хотя Тересию тут терпят.

– А ваша семья, леди Лидделл? – спросила Присцилла, продолжая улыбаться так, словно всаживала мне нож между ребер. – Наверное, вы скучаете по ним?

В глазах ее не было светского равнодушия или участия, в них было то самое любопытство и какой-то странный для меня азарт, словно каждая реплика, обращенная ко мне, была частью давно придуманного и продуманного опросника для любой из девиц, попадающих в этот дом, – вне зависимости от намерений, с которыми девицы в этот дом попадают.

И вопрос, который сейчас прозвучал, был болезненным, намеренно заданным именно для того, чтобы сделать больно, потому что напоминание об оставленных по ту сторону зеркала близких людях – это немного не то, что мне было нужно.

– Конечно, скучаю, – честно сказала я, думая, что, кажется, только что начала осознавать в себе эту тоску. Наверное, потому что увидела другую семью. – В мои планы приключения в других мирах не входили, знаете ли.

И думать о том, что там, с другой стороны, тебя просто не помнят, тоже не очень приятно.

– Ужасно, когда планы рушатся, – заметила Присцилла с поддельным сочувствием. – Очень надеюсь, что все разрешится благополучно для вас, и вы снова встретитесь. Правда, боюсь, узы, которые слабее, чем узы крови, и рвутся проще, поэтому если у вас был жених, милая, – ее губы снова растянулись в улыбке, – вы можете про него забыть.

Нет, у Кондора нетактичность обычно не настолько намеренная.

– Вы весьма милая девушка, – сказала Присцилла, сделав вид, что не заметила, как я изменилась в лице. – Так что я не сомневаюсь, что у вас там был кто-то… особенный. Я права?

– Я могу не отвечать на этот вопрос?

– Конечно, можете. – Равнодушнее голоса Присциллы, наверное, были только камни. – Но вы сказали, что женщины вашего мира независимы и рано вылетают из гнезда – и совсем не для того, чтобы выйти замуж и создать свою семью. Поверьте, далеко не каждый из тех, с кем вы встретитесь здесь, будет расценивать это как достижение, скорее – как некое бесчестье. Поэтому постарайтесь быть осторожнее. Юлиан склонен смотреть сквозь пальцы на то, как кто-то соблюдает правила или традиции, другие не столь свободны во взглядах.

В отличие от Присциллы, Тересия смотрела на меня с нескрываемым сочувствием, и я не могла бы с точностью сказать, чем оно было вызвано.

– Что ж, – Присцилла вздохнула, как человек, уставший от рутины и готовящийся вот-вот сменить одно занятие другим. – В тонкости этикета вас вводит леди Айвеллин, так ведь?

Она немного сощурилась, глядя, как я пытаюсь не мять юбку руками.

– Все верно.

– С предыдущей у нее получилось не очень, но я склонна думать, здесь не только ее вина. Сложно ржавую болотную глину превратить в фарфор, но милая девочка очень старалась.

– Прис!

В голосе Терезии звучал упрек.

Присцилла посмотрела на компаньонку даже не удивленно – внимательно, словно раздумывала, почудился ей этот упрек или нет. Так или иначе, когда Присцилла снова посмотрела на меня, ее взгляд стал спокойнее.

– Вы мне не то чтобы симпатичны, Мари, буду честной, – призналась она, выждав паузу. – Но в вас есть что-то пластичное, с чем можно работать, пока оно не застыло. Фарфоровой вазой вам не стать, но, кто знает, кувшины тоже бывают полезны в быту.

Сказав это, она лениво потянулась к чашке, потеряв ко мне видимый интерес.

Наверное, мое спокойствие было следствием того, что я просто не знала, что делать. Плакать от обиды было бы глупо: это дало бы леди Присцилле понять, что своих целей она добилась. Хамить в ответ было еще большей глупостью. Так что я старалась дышать как можно тише и, наслаждаясь подступающей к вискам головной болью, рассказывала госпоже Тересии о своей прогулке в Арли.

Это напоминало странное оцепенение перед лицом опасности: Присцилла была злой, как рассерженная оса, и так же больно жалила, если ей хотелось, и я прекрасно понимала, как это должно бесить, когда ты живешь с человеком бок о бок.

«Может быть потом, когда я немного остыну, когда сгладятся острые углы, я изменю свое мнение, – думала я, допивая чай в полном молчании, потому что леди переключились на обсуждение чего-то от меня далекого. – Вряд ли лорд Парсиваль стал бы держать рядом с собой того, кто враждебно настроен по отношению к его сыну или к нему самому. Но именно сейчас прямолинейность леди Присциллы ранила меня – и достаточно глубоко. Единственная мысль, которой я утешалась, была мысль о том, что это своеобразное испытание, через которое просто нужно пройти».

Не для того, чтобы выиграть ценный приз в виде чьего-то ценного одобрения, а потому, что иначе я подведу кое-кого важного.

***

– Если все светские беседы проходят вот так, – сказала я полушепотом, – то я предпочту монастырь этой вашей богини и полное затворничество.

Обед накрывали в малой столовой – она располагалась в соседнем крыле ближе к кухне, поэтому у меня, к счастью, появился шанс поговорить с Кондором и выдохнуть до того, как начнется главное представление.

В том, что Присцилла не упустит шанса еще проявить себя, я не сомневалась ни капли.

Мы стояли перед входом в комнату, за которой была еще одна комната, и где-то там, вверх по анфиладе, сейчас затихали звуки шагов и голоса.

– Не все. – Кондор взял мои ладони в свои – по тому, как дрожали мои пальцы, я поняла, что, кажется, нервный срыв и я близки как никогда. – Что она