Батыево нашествие. Повесть о погибели Русской Земли - Виктор Поротников

После всего увиденного за прошедшие полдня многие из девушек пребывали в потерянном состоянии, многие рыдали, вспоминая своих убитых родителей, родственников и знакомых…

Еще находясь во дворе, Фетинья и Пребрана столкнулись с Милославой, дочерью боярина Турдея. Ее тоже привели на княжеский двор связанную и без клочка одежды на теле. Татарин, приведший Милославу в детинец, был весь забрызган кровью убитых им русичей. Поскольку злобный степняк то и дело лапал красивую пленницу своими окровавленными руками, грудь, плечи и ягодицы Милославы оказались вымазанными в крови.

Сидя на скамье у печи, в которой гудело сильное пламя, Милослава рассказывала Пребране печальную историю своего пленения:

– Прошлой ночью я вынесла на себе с восточного вала одного молоденького ратника, изранен он был сильно, – молвила Милослава в то время, как Пребрана обрывком полотенца, смоченным в воде, стирала с ее плеч и груди отпечатки окровавленной пятерни. – Дотащила я этого юношу до дома знахарки Акулины, помогла ей раздеть его и перевязать ему раны. Он сознание все время терял от большой потери крови. Нежатой его звали…

Милослава тяжело вздохнула.

Пребрана слегка вздрогнула и тихо спросила:

– Почему звали, неужели он умер?

– После перевязки Нежата заснул, выпив какого-то снадобья, – усталым голосом продолжила Милослава. – Я тоже еле на ногах держалась от изнеможения, прилегла отдохнуть и не заметила, как уснула мертвым сном. Проснулась от диких криков. В доме свирепствовали мунгалы, они зарезали Акулину, Нежату и еще троих раненых, лежащих в беспамятстве. Меня мунгалы раздели донага и связали веревкой. – Милослава вновь издала тягостный вздох. – Обидно, что нехристи так легко меня пленили. При мне же был кинжал, но я не успела им воспользоваться.

– Я тоже спала как убитая, когда мунгалы на монастырское подворье ворвались, – посетовала Фетинья, сидя на корточках у печной топки и подкладывая в огонь березовые поленья. – У меня тоже нож был припасен на самый худший случай. Токмо я спросонья и не вспомнила о ноже, когда мунгалы поволокли меня за волосы из кельи.

В светлице, где находились плененные девушки, было два окна, выходивших на теремной двор.

Рыжеволосая дочь боярина Любомира Захарича, подойдя к окну, воскликнула с ужасом в голосе:

– Бог мой, что творится! Нехристи раздевают догола княгиню Агриппину Ростиславну, бьют ее плетьми!

Несколько девушек гурьбой подбежали к окну, забранному ромбовидными стеклянными ячейками, и, напирая одна на другую, притиснули рыжеволосую Людмилу вплотную к оконной раме.

Подбежала к окну и Пребрана, которой в прошлом довелось несколько раз видеть Агриппину Ростиславну на службе в Успенском храме и на торжище.

Непонятно, что разозлило татар, которые гурьбой избивали старую женщину, содрав с нее все одежды. Княгиня лежала на подталом истоптанном снегу в нескольких шагах от теремного крыльца. Ее лицо было залито кровью. На ее рыхлом дородном белом теле после каждого удара плети вспухал кровавый след. Нагота и беспомощность княгини совершенно не трогали злобствующих врагов, которые наносили удары плетками и древками копий, подзадоривая друг друга веселыми гортанными выкриками. Наконец кто-то из татар вонзил в беспомощную женщину копье, тем самым прекратив ее мучения.

Потрясенные этим зрелищем девушки отпрянули от окна, лишь рыжеволосая Людмила не двинулась с места, с беззвучными рыданиями прижав ладонь к губам.

– Эти мунгалы просто нелюди! – дрожащим голосом обронила Пребрана, присев на скамью рядом с Милославой. – Это просто твари в человеческом обличье! В них нет ни малейшего сострадания!

– Я думаю, Агриппине Ростиславне было не страшно умирать в семьдесят-то с лишним лет, – с мрачным спокойствием проговорила Фетинья, глядя на огонь в печи, – а вот нам-то каково будет уходить из жизни в наши юные годы.

– Ежели Господь пособит мне бежать из плена, то я возьму в руки оружие и буду мстить проклятым мунгалам за все их зверства в Рязани! – твердым голосом промолвила Милослава.

Пребрана теснее прижалась к Милославе, выражая тем самым свое восхищение ее самоотверженной смелостью. В душе Пребраны желание мстить татарам за их жестокости подавлялось необоримым страхом перед этим свирепым степным племенем.

– Господь нам не поможет, – с тем же ледяным спокойствием произнесла Фетинья. – Самим надо думать, как спастись из татарской неволи.

Когда над крышами теремов стали гаснуть красноватые лучи закатного солнца, в светлицу к юным пленницам пришел желтолицый толстяк, сопровождаемый тремя узкоглазыми воинами в чешуйчатых панцирях. Толстяк долго осматривал пленниц, заставляя их вставать перед ним, поворачиваться и нагибаться. Он заглядывал девушкам в рот, рассматривал их пальцы, ощупывал их интимные места, присматривался к их волосам.

Выбрав пять девушек, толстяк знаком повелел им идти за ним.

Среди этих пяти пленниц оказалась и Пребрана.

– Прощайте, милые! – с трудом сдерживая слезы, прошептала Пребрана, торопливо обнявшись с Милославой и Фетиньей.

– Не прощай, а до встречи! – ободряюще кивнула Пребране Фетинья.

Желтолицый толстяк привел девушек в гридницу, где все столы и скамьи были убраны. На полу был раскинут войлок, поверх которого были расстелены роскошные узорные ковры.

На коврах восседали, сложив ноги калачиком, несколько знатных монголов, облаченных в шелковые цветастые халаты и мягкие белые шапки с кистями. Перед имовитыми монголами стояли два стола на низких ножках, уставленные серебряными блюдами с различными яствами, среди которых возвышались чеканные позолоченные сосуды и круглые чаши.

Сбоку от пирующих, излучая жар, стояли на треногах две большие железные жаровни, наполненные раскаленными углями.

При виде вошедших обнаженных девушек знатные монголы перестали вкушать пищу, разглядывая красивых стройных невольниц с откровенно похотливым любопытством. В гриднице зазвучали громкие возбужденные реплики на непонятном монгольском наречии. Было видно, что пирующие весьма довольны внешней прелестью всех пятерых невольниц.

Желтолицый толстяк расставил пленниц таким образом, чтобы они образовали полукруг позади сидящих на коврах знатных монголов. Девушек заставили опуститься на колени, каждой был дан в руки горящий масляный светильник.

Пребрана оказалась в самом центре этого полукруга.

Свет от пяти масляных ламп озарил половину обширного покоя с высокими массивными сводами, которые покоились на четырех дубовых столбах.

Пребрана не успела толком рассмотреть сидящих перед ней имовитых степняков, не успела она и оправиться от охватившего ее сильнейшего страха.

Дверь в гридницу с шумом распахнулась, четверо татарских воинов в кольчугах и шлемах грубо приволокли за косы и поставили на колени перед пирующими монгольскими ханами двух обнаженных молодых женщин.