Исток зла - Александр Афанасьев

— А вот этого не надо, — неожиданно сказал пан Ковальчек, — потому что вольнодумство студента — это одно, а вольнодумство гвардейского офицера — это совсем другое…

Странно…

— Где Елена? Она здесь?

— Обещала прийти. Но, возможно, и не придет. Пани Елена вольная птица, она вольнодумнее нас всех. Вы напрасно пытались поставить ее в рамки.

— Вы знаете?

— Знаю… Она мне рассказала.

Странно, но граф Ежи не разозлился.

— И что вы думаете насчет всего этого? Я должен был просто смотреть на происходящее?

— Ну… наверное, нет. Но и в лоб так — нельзя.

— А как?

Они прошли мимо охраны на входе, вооружена она была только дубинками, и их никто не остановил.

— Как? Ну… есть специальные центры. Психологи.

— Ерунда это всё. А почему вы ей не помогли, если знали?

— Я узнал об этом лишь тогда, когда она поссорилась с вами и все мне рассказала. Мне пришлось клещами вытаскивать из нее причину.

— Она учится у вас?

— Хм… вы, вероятно, не знаете местной системы обучения. Студент должен набрать определенное количество баллов, посещая лекции и курсы, которые он сам выбирает. Это эксперимент, называется — свободное обучение.

Граф Ежи попытался себе это представить и не смог. Он прошел полный курс в военном училище, а в будущем хотел попытать счастья с Академией Генерального штаба, в нее конкурс выше, чем в любой гражданский университет. Но такое обучение, как здесь, было выше его понимания.

Они шли по какой-то аллее. Везде валялся мусор: сигаретные пачки, пустые пластиковые бутылки, какие-то клочки бумаги — и никто это не убирал. Что хозяин в поместье, что командующий в части, увидев такое, поставил бы всех в «позу номер раз» и приказал бы всё вычистить до блеска. На вытоптанной траве то тут, то там лежали студенты, в одиночку и парами. Читали конспекты и книги. Кто-то работал на ноутбуке. Обнимались. Целовались.

— Что вы думаете насчет свободного обучения, пан граф?

— Просто Ежи. Безумие всё это.

Профессор хмыкнул.

— Не скрою, я горячий сторонник этого проекта и активно участвую в его внедрении в жизнь. Вас не затруднит объяснить свою позицию?

— Не затруднит. Я окончил военное училище, там есть разные специальности — и на каждую имеется набор лекций, курсов и практических занятий. Всё это придумано не просто так. Например, если я прохожу подготовку на командира роты, то я должен уметь управлять ротой и каждым взводом по отдельности в обороне и в наступлении, получать задачи от вышестоящего штаба с помощью технических средств, пользоваться ротными средствами разведки, обрабатывать разведданные и передавать их в вышестоящий штаб, маскировать на местности приданные мне силы и средства, использовать приданные средства огневого усиления. В общем, говорить можно много, что должен уметь командир роты. И все эти знания и умения являются, безусловно, необходимыми. Что, если я, например, решу, будто мне не нужно знать, как использовать средства разведки? Тогда мои люди попадут в засаду и погибнут. А если я не смогу передать разведданные в штаб, тогда может погибнуть еще больше людей. Если бы мне чего-то не следовало знать, этого бы и не было в курсе. Понимаете, о чем речь?

Профессор кивнул головой.

— Понимаю. Но здесь не армия.

— А в чем разница? Что, на гражданке знания не нужны? Это что за специалист такой, который то одно знает, то другое?

— Ну… мы должны предоставлять свободу выбора. Существуют разные специальности, и студенты сами должны это понимать и выбирать из списка возможных курсов то, что им действительно надо.

— А как же они узнают, что им надо, что им не надо в будущей профессии, пока они не окончили университет? Ведь пока они не прошли весь курс обучения, их нельзя считать профессионалами, и откуда им знать, что может понадобиться в будущем?

Профессор задумался — аргумент был сильным. Это и неудивительно — в училищах, готовящих Гвардию, преподавали и риторику. Лейб-гвардеец должен быть не только отменным военным, но и отменным кавалером и собеседником, благо в дворянских родах немало девиц на выданье, а брак с офицером лейб-гвардии считался никак не мезальянсом независимо от происхождения жениха.

— Возможно, если им будут нужны новые знания, они получат их на курсах и семинарах, существует такая вещь, как постдипломное образование.

— Интересно… Насколько мне известно, профессор, за обучение по специальности университет берет полную плату — что с казны, что со студента — неважно. Если студент, после того как он обучится… свободно, так, что половину необходимого знать не будет, начнет работать по специальности, поймет, что мало что знает, и станет ходить на эти ваши курсы. А они, как я рискну предположить, тоже платные. Таким образом вы будете брать сначала деньги за обучение, а потом еще и деньги за исправление своих огрехов… интересно, весьма интересно, пан профессор.

От полного разгрома в диспуте профессора спасла дверь кафедры — пришли…

На кафедре органической химии было свободнее, чем в других кабинетах, потому что кабинет химии в обязательном порядке оборудуется рукомойниками, и к нему пристраивается лаборатория. Как раз у ряда рукомойников все и собрались, сдвинув парты, чтобы освободилось достаточно места, и поставив полукругом стулья. Народа было человек двадцать, одеты все по-разному, кто в костюме, а кто и в рваных джинсах, у одной пани волосы в розовый цвет покрашены и хохлом поставлены — если бы не это, ее можно было бы назвать привлекательной. Еще у одной пани, покрасившей волосы в радикально черный цвет и подобравшей такую же черную, как деготь, губную помаду, на футболке было написано: «Трахни меня прямо сейчас», хотя сидела она в объятьях не пана, а другой паненки. Паненок вообще было большинство, примерно две трети от общего количества собравшихся. Появление графа Ежи произвело среди них фурор: не может быть, чтобы они не знали, что он москаль, однако офицер императорской Гвардии всегда привлекательнее местного студиозуса, от которого разит потом, дешевым пивом, а то и коноплей и который, «дабы самовыразиться», одевается, как с помойки.

Была там и пани Елена, демонстративно болтающая с подругой и на него столь же демонстративно не обращающая никакого внимания.

— Это Ежи… — простецки представил его пан Ковальчек, — я про него вам рассказывал. Он служит в армии.

На это никто особо не отреагировал — здесь личная свобода ценилась дороже всего, и если кому-то сдуру пришла в голову блестящая идея послужить Отечеству, то это исключительно его личное дело и ничье больше.

Для графа моментально нашелся стул, поставили его не рядом с Еленой, а рядом с другой паненкой, довольно привлекательной и одетой без излишнего эпатажа. Граф Ежи сразу понял нехитрую уловку — поделиться с подругой. Сразу вспомнился поручик Скидельский… пан весьма охочий до женского пола, он рассказывал, что когда-то выехал по службе в Иваново-Вознесенск… а там, известное дело… ткацкие фабрики, мужеска полу не хватает… вот и не ночевал он в гарнизонной гостинице ни дня, потому как отчаянные пани ткачихи его тело белое, как трофей, одна другой передавали. А он, конечно, потом эту историю всему полку поведал… в самых откровенных подробностях. Тогда сослуживцы откровенно позавидовали, и Ежи, грешным делом, тоже, а вот сейчас… когда собрались передать из рук в руки его самого… как-то нехорошо на душе стало, будто плюнул кто.