Благородство ни при чем - Люси Монро

– Не пытайтесь оправдать ваше беспардонное обращение с преданной вам, исполнительной и трудолюбивой служащей.

Клайн снова засмеялся.

– У тебя есть свой кодекс чести, да? О чем это он?

– Какой кодекс?

– Ну, такой, который был принят на старом добром Западе. Не просто жить по законам, которые спускаются сверху, но и собственные правила поведения чтить. Ты, может, полагаешь, что несправедливо пользоваться финансовой беспомощностью женщины для решения насущных задач?

– А вы так не считаете? Клайн пожал плечами:

– Черт, я не знаю. Но если все делается для ее же блага, то не все ли равно, какими методами этого добиваешься?

Маркус не стал вступать в дискуссию о цели и средствах, которые ее оправдывают или нет. Если бы речь шла о любой другой женщине, кроме Ронни, он, пожалуй, согласился бы с Клайном. Не важно, каким образом заставить мать своего ребенка выйти за тебя замуж. Главное, что она – мать твоего ребенка. Но если женщину любишь, то получить ее согласие любой ценой не значит чего-то добиться.

Любишь?

Да, черт возьми! А что же еще, если не любовь, он питает к ней уже почти два года?

Ронни нужна ему больше, чем любимая работа, чем привычный образ жизни, чем друзья, включая Алекса.

Только любовью можно объяснить непреодолимое желание соединить судьбу с женщиной, которая однажды его бросила и причинила ему больше мук, чем кто-либо другой, не считая родителей.

Одно ясно – он не станет использовать эту ситуацию, чтобы заставить ее выйти за него замуж.

– Когда Джек поделился с вами информацией о Ронни?

– Сегодня утром.

– А он откуда узнал?

Маркусу было известно, что от сотрудников «Си-ай-эс» он таких сведений получить не мог. Оставался «Хайпертон» – та компания, куда Ронни продала секреты. Но, откровенно говоря, Маркус не видел, в чем смысл парням из «Хайпертона» разглашать подобное. Таким образом они ставили под удар собственную репутацию.

– Он сказал, что ему об этом поведал старый друг из Портленда. Он работал там на одной компьютерной фирме, перед тем как прийти на работу ко мне.

Маркус в это не поверил, но он должен был подождать, пока они с Клайном не соберут достаточно улик против Джека. И лишь потом можно будет выколотить из него сведения о том, кто сдал ему Ронни.

– Послушай, Маркус. То, что я узнал сегодня, дальше никуда не пойдет. Я даже Эллисон ничего не сказал. Она думает, что Вероника увольняется, потому что переезжает в Портленд. Я также наказал Джеку не разглашать эту информацию, поскольку сам по себе факт, что на нас работал человек с запятнанной репутацией, плохо отразится на имидже компании. – Клайн хищно усмехнулся. – Так что тебе только остается состряпать против него дело.

– Я уже над этим работаю. Я установил на его компьютере программу слежения, так что все IP-адреса входящих и отправленных сообщений стекаются ко мне. Я дал задание и службе внутренней безопасности отслеживать его звонки по мобильному.

Алекс также уже вел тайное расследование деятельности Джека на его прежнем рабочем месте в Портленде.

– Очень скоро мы узнаем, кому он продает сведения. А дальше посадить его в лужу – уже дело техники.

– Хорошо, – смачно произнес Клайн в предчувствии глубокого удовлетворения.

У Клайна тоже был свой кодекс чести, и согласно ему он сделает так, что предателю не поздоровится.

Маркус гнал «ягуар» на полной скорости. С работы он сразу помчался к Ронни. Когда Клайн сообщил ему о ее увольнении, у Маркуса словно все внутри оборвалось. Можно представить, что чувствовала сейчас Ронни. Черт, он надеялся, что не застанет ее в слезах. Он не вынесет этой пытки.

Она не могла знать о том, что та экзекуция, что устроил ей Клайн, на его языке называлась «сделать так, чтобы плохой парень почувствовал себя в безопасности».

На стоянке перед домом Ронни Маркус пренебрег привычным ритуалом и, вместо того чтобы спокойно выключить машину, просто переставил «ягуар» на первую передачу, чтобы с места не уехал, и выскочил из него не оглядываясь. Он не старался придать себе уверенности и спокойствия, не стал дожидаться лифта, а бросился к ней по лестнице.

Маркус позвонил. Тишина. Проклятие, она должна быть дома! Даже если ее не было, то в квартире Дженни и Эрон. Маркус ударил по двери кулаком:

– Ронни, детка, открой.

Дверь отворилась. На пороге стояла Ронни с опухшими глазами и мокрыми щеками. Она все же плакала.

– Маркус…

Чему же тут удивляться? Разве могла она ожидать от него иного? Конечно, он должен был прийти и поддержать ее после того, что с ней случилось. Возможно, она не уверена, что он ее любит. Черт возьми, он и сам понял это только сегодня. Но она знала, что дорога ему. Очень.

Маркус вошел, прикрыл дверь и одним рывком привлек ее к себе.

– Все будет хорошо, детка. Доверься мне, – сказал он, согревая дыханием ее волосы и целуя в макушку.

– Доверять тебе? – срывающимся от всхлипов голосом спросила она.

Он прижал ее к себе еще теснее и застонал. Она вздрагивала от рыданий.

– Да, детка. Ты больше не одна. Я всегда буду рядом. Она напряглась и попыталась высвободиться. Как этона нее похоже. Она дьявольски независима, но все равно он не допустит, чтобы она осталась наедине со своей бедой.

– Все будет хорошо. Клайн пообещал, что он никому ничего не скажет. Никакие призраки не последуют за тобой в Портленд.

– В Портленд?

Маркус вздохнул.

– Сладкая моя, я вижу, ты расстроена. Но надо ли повторять все, что я говорю?

Она сделала настойчивую попытку оттолкнуть его, и на этот раз он отступил ровно настолько, чтобы, обнимая ее, видеть ее лицо.

– Тебе бы это понравилось, верно? – спросила она, сверля его серыми глазами.

Он не собирался лгать и не понимал, почему его желание, чтобы она переехала в Портленд, так ее расстраивает.

– Да. Мне хочется жить с собственной женой в одном городе.

Она буквально вогнала его взглядом в землю.

– Я тебе не верю!

– Оставь это, крошка. Я думал, ты все понимаешь. Я хочу быть твоим мужем. Хочу, чтобы Эрон звал меня папой. – По тому, как она вела себя с ним в первой половине дня, Маркус сделал заключение, что она тоже начинает смотреть на жизнь его глазами. Она сказала, что любит его, черт побери!

Ронни вырвалась из его объятий и начала пятиться от него, пока не оказалась в другом конце комнаты.

– Как у тебя хватило наглости прийти в мой дом после того, как сломал мне жизнь?

Маркус не понимал причину такого к себе отношения. Однако он не стал давать волю эмоциям.