Дороги Сонхи - Антон Орлов

Вот один кавалер, не могу сказать кто, я ему тоже как будто понравилась, а потом он уехал по своим обстоятельствам, даже писем не пишет… – и добавила расстроено: – Но между нами ничего не было.

– Еще как понравитесь, вас приодеть – и будете первая красавица, ни один воздыхатель не пройдет мимо, – заверила Нинодия, уже предвкушая «Печаль гофмейстера». – Этот господин сразу вас оценил, вы его в самое сердце поразили.

Любитель свежатинки прислушивался к ее воркотне и одобрительно улыбался: тоже предвкушал.

– Я не знаю… – смущенно пробормотала Фламодия. – Если так… Я здесь, наверное, никому больше не нужна…

– Главное, скажите да, и я все устрою.

Тут-то и всколыхнулась расшитая бусинами занавеска, отделявшая чайную от жилой хозяйской половины, и появилась Ринальва. В серо-зеленой одежде служительницы Тавше, с лекарской сумкой, стриженые волосы спрятаны под косынкой. Черты лица у нее и так жестковаты, а уж если рассердится, хочется поскорей оказаться там, где ее нет.

– Сводничеством занимаешься? И не стыдно?

– Чего ж тут стыдного, обычные дела промеж людей…

– Дрянные дела.

– Да чего тут плохого, скажите на милость?!

– Толку-то тебе объяснять, если сама не понимаешь.

– Где уж нам что-то понимать, – оскорблено заметила Нинодия.

– А ты чего уши развесила? – повернулась Ринальва к девчонке. – Посмотри на него, ему нужна твоя жизненная сила. Телесное удовольствие само собой, но главное – энергетическая подпитка. При взаимодействии между любящими людьми происходит обмен жизненной энергией, это другое. А при такой похабщине у тебя попросту отнимают некоторую часть твоей силы, и от тебя раз за разом убывает.

Фламодия то краснела, то бледнела, и глядела так, словно сейчас разревется.

– Ах, да, кое-что ты все-таки получишь взамен, – ядовитым тоном добавила лекарка. – Приятное сознание, что ты кому-то понравилась. Так же как нравятся котлеты и булки – переварил и забыл.

Девчонка всхлипнула, а потом вскочила, отпихнула стул, схватила свои вещички и ринулась на улицу – только ее и видели.

– Куда? – Ринальва заступила дорогу устремившемуся следом кавалеру. – Если за ней, то незачем.

– Вы, сударыня, просто позавидовали ее молодости, потому что я обратил внимание на нее, а не на вас, – огрызнулся, хотя и с опаской, любитель юных барышень.

– Да уж, ваше внимание – чистое золото, – фыркнула лекарка, смерив его взглядом.

Нинодия, скривившись, растирала бедро: ей досталось спинкой опрокинутого стула. Что же за день нынче такой невезучий…

К счастью, Ринальве недосуг было тратить на них время: пациенты ждут. Оставшийся ни с чем кавалер снова давай подкатывать к Нинодии, чтоб она разыскала для него беглянку. Девчонка почти согласилась, вдобавок она теперь его должница – сбежала из чайной, не заплатив, а он уладил этот вопрос и рассчитывает на благодарность.

«Да как же я вам ее найду?!» – хотела сказать Нинодия, но вспомнила о «Печали гофмейстера» и промолвила, изображая раздумье:

– Обещать я, сударь, ничего не могу, но пущу в ход мои связи и попытаюсь про нее разведать.

Не было у нее в Ляране никаких связей, но за дюжину бутылок бартогского портвейна хоть соловьем запоешь, хоть ужом извернешься.

Тем же вечером Нинодия подстерегла в коридоре Пакину Сконобен – новенькую магичку из Куртавы, которая жила при дворе, служила по таможенной части и целыми днями носилась по городу. Наплела, что они с этой Фламодией знакомы и тут случайно встретились в чайной, а потом разминулись, вот досада… Не сможет ли Пакина ей помочь?

Та согласилась. Расчетливая серая мышка – вроде и просто держится, а видно, что себе на уме.

На следующее утро они вместе отправились в «Алендийские десерты». Нинодия про себя молилась воровскому богу Ланки, чтобы снова не нарваться на Ринальву.

В чайной Пакина спросила:

– Где и на каком стуле сидела эта девушка?

Нинодия показала, радуясь, как ей свезло: магичка и впрямь согласна помочь, раз задает такие вопросы.

Пакина уселась на стул и вначале принялась одергивать и поправлять юбку, словно что-то ей там мешало, а потом удивленно задрала брови, на ее остроносом веснушчатом личике появилось озадаченное выражение.

– Что такое? – насторожилась Нинодия.

– Ничего особенного. Если я ее встречу, я скажу ей, что вы ее ищете.

Бубен из кожи осужарха не помог. Уснув, Хантре увидел все ту же картину: бесконечный замерзший океан, расколотый трещинами, и по льдинам ползут – бесцельно, лишь бы не стоять на месте – двое заблудившихся путешественников.

Если получится указать им направление, и они доберутся до Сонхи – дальше смогут воспользоваться Вратами Перехода, чтобы попасть, куда собирались. Но несмотря на его ворожбу, они не слышали звуков бубна, и ничего не изменилось.

– Для чего ты это делаешь? – спросила Хеледика.

– Приснились странники, потерявшие дорогу. Я хотел им помочь, да ничего не вышло.

– А где они находятся?

– Где-то очень далеко отсюда.

– В Олосохаре?

– Нет.

– Тогда я ничего не могу посоветовать.

Они тоже двое странников – им предстоит дойти пешком до обитаемых мест, но ведьма и видящий с пути не собьются. Тейзург передавал им через кладовку воду, еду и все необходимое. С Хеледикой связались Суно Орвехт и Марченда Фимонг, однако организовать снабжение они не могли: песчаные ведьмы не пользуются магическими кладовками – нет у них такой способности, а у Хантре не было доступа к кладовке Ложи. Так что сейчас они полностью зависели от Эдмара, а тот и рад был, что ему не припоминают жертвоприношение в долине Нетопыря.

На привалах Хантре брался за бубен, и заунывные призывные звуки растекались над барханами, желтеющими на солнце или серебрящимися в звездном свете. Да только потерянные в запредельных далях путешественники этих звуков не слышали.

Искать ведьму, которая не хочет, чтобы ее нашли – все равно, что искать нитку в копне сена. При других обстоятельствах Тунанк Выри так и сказала бы Нинодии. Но когда она доложила Венше, что в городе объявилась бобовая ведьма, та потребовала, чтобы мучаха разыскала эту Фламодию.

Сама бы этим занялась, да с театром хлопот по горло. Начали репетировать новую пьесу, вдобавок сочиняем по ходу дела: возможно, спектакль будет не один, а два или три – и те, кто посмотрит первый, непременно захотят узнать, что случилось дальше. Будет страсть как интересно, сама увидишь. Но насчет девицы надобно все разузнать, вдруг шпионка, а если не шпионка, то зачем