Битва при Пуатье - Жан Девиосс

«Согласно Аише, Посланник Аллаха (мир ему и благословение) умер, когда Абу Бакр был в Ас-Сунхе Омар встал и сказал: "Во имя Аллаха, святейший Посланник не умер". Аиша добавляет, что затем Омар вскричал: "Во имя Аллаха, мне никогда не приходило в голову, что может быть иначе Аллах непременно его воскресит Да отрубят руки и ноги тем, кто утверждает, что он мертв". Абу Бакр пришел к святейшему Посланнику, открыл его лицо и поцеловал, а затем сказал: "О ты (за которого я бы отдал в качестве выкупа) своего отца и мать, ты был прекрасен в жизни, как ты прекрасен и в смерти. Во имя Аллаха, который держит мою душу в своей руке, Бог никогда не даст тебе вкусить смерти дважды". Затем, выходя, обратился к Омару со следующими словами: "Успокойся, о ты, который клянешься". И как только Абу Бакр произнес эти слова, Омар сел. Тогда, восхвалив Бога и воздав ему благодарение, Абу Бакр сказал: "О люди, для тех, кто почитал Мухаммеда, Мухаммед мертв. Для тех же, что почитал Аллаха, – он всегда жив и не умрет"».[200]

Как нам представляется, этот хадис с особенной пронзительной остротой отражает смятение правоверных перед лицом смерти Пророка и различие в позициях Омара и Абу Бакра, сохранившего непоколебимую веру и преуспевшего в трудном деле управления общиной и сохранения ее единства после смерти Мухаммеда.

Нравы

Хадисы с ошеломляющей профана точностью фиксируют малейшие детали повседневной жизни и плотную завесу запретов. Например «Когда некто из вас пьет, пусть он не дышит в сосуд. Когда он отправляется в отхожее место, пусть он не прикасается к члену правой рукой и пусть не обтирается правой рукой».[201]

Этот формализм может показаться ребячеством, на самом же деле он продиктован желанием сохранить чистоту, и другие хадисы, для цитирования которых у нас не хватит места, настаивают на необходимости этого стремления, всегда более предпочтительного, нежели просто ритуал.

Необходимо также подчеркнуть запрет на изображение лиц, который так затрудняет задачу историка в том, что касается иконографии.

«Ангелы не входят в дом, где есть собака или изображение лица».[202]

«Того, кто нарисует лицо живого существа, следует подвергнуть пыткам, а затем заставить его наделить его [изображение] дыханием жизни, но ему это не удастся».[203]

Отвращение к плугу

«Видя лемех плуга и некоторые земледельческие инструменты, Абу Омама Аль-Бахили сказал: "Я слышал, как Посланник Божий (мир ему и благословение) произнес следующие слова: "Он не войдет в жилище семьи, без того, чтобы Аллах не позволил войти туда (и) унижению"».[204]

Ж-X Буске обоснованно настаивает на важности этого хадиса, перекроенного преданием и особенно размышлениями Ибн Хальдуна. Возможно, это презрение к земледелию и обусловило крах арабского завоевания.

Священная война

Именно в этом вопросе христианская традиция хуже всего понимает ислам и обвиняет его в фанатизме. Однако Аль-Бухари пишет:

«Война это обман».[205]

Или еще:

«О мусульмане, не стремитесь к встрече с врагом, просите у Аллаха мира. Но когда вы столкнетесь (с неприятелем), будьте стойкими и знайте, что рай лежит под сенью мечей».[206]

И наконец:

«Аиша ибн Талха сообщает, что Аиша, мать правоверных, сказала: "О Посланник Божий, мы видим, что джихад (священная война) есть лучшее из занятий. Не можем ли и мы, женщины, участвовать в джихаде?" – "Нет, – отвечал он, – но лучший из джихадов есть паломничество, совершенное благочестиво"».[207]

Ж.-X. Буске добавляет, что есть еще одно очень хорошее мусульманское высказывание, согласно которому высший джихадзаключается в победе над собственными страстями.[208]

Завоевание Северной Африки и Испании

По Ибн Аль-Хакаму

Это самый ранний из известных нам рассказов о завоевании Его автор родился в 803 г. (187-й по Хиджре), у его отца, юриста и знатока традиций, было четверо сыновей – все знатоки традиций. Но семья эта подверглась преследованию со стороны халифа Аль-Ватика, поскольку отказалась согласиться с тем, что Коран рукотворен и может быть обвинен в несовершенстве, что и стало причиной ее гибели Ибн Абд аль-Хакам умер в 870–871 (257), по мнению Гато, у которого мы заимствуем биографию Аль-Хакама, оставленная им «Китаб Футух Миср» является заказной компиляцией, которую он, вероятно, продиктовал своим ученикам. Нижеследующий перевод принадлежит Слейну.[209]

Амр-ибн-аль-Ас просит (у халифа) Омара-ибн-аль-Хаттаба разрешения на поход в Ифрикию.

Амр хотел снарядить экспедицию в Магриб и написал Омару письмо, в котором говорилось: «Бог сделал нас хозяевами Триполи, который всего в семи днях пути от Ифрикии, желает ли повелитель правоверных повелеть нам отправиться туда в поход? Заслуга этого завоевания будет принадлежать ему, если Аллах дарует нам победу». На эту просьбу Омар дал следующий ответ: «Эту землю не следует называть Ифрикия, ее нужно именовать эль-Моферрека-т-эль-Радера (далекий изменник), пока я жив, я запрещаю приближаться к ней или совершать туда поход!», или, согласно другой дошедшей до нас традиции: «пока вода моих век увлажняет мои глаза».

Что произошло в Ифрикии.

Когда (халиф) Осман лишил Амра-ибн-аль-Асу поста наместника Египта, чтобы отдать этот титул Абдаллаху-ибн-Са'ду, последний отправил мусульманскую конницу в далекий поход по обычаю, установленному еще при жизни Омара, и эти войска атаковали и разграбили приграничные области Ифрикии. Ибн-Са'д написал Осману, что эта земля находится совсем близко к мусульманской территории и что он желал бы получить разрешение начать там войну. По совету своих приближенных Осман пригласил людей принять участие в экспедиции против Ифрикии, и, собрав тех, кто откликнулся на его призыв, он поставил их под командование Аль-Хариса-ибн-аль-Хакама, который должен был привести их в Египет и предоставить в распоряжение Абдаллаха-ибн-Са'да. Тогда последний отправился в поход на Ифрикию. В то время африканское правительство размещалось в городе под названием Картаджина (Карфаген) и подчинялось королю по имени Джирджир (Григорий), который в прошлом управлял этой страной от лица Геракла (Ираклия), но впоследствии взбунтовался против своего господина и начал чеканить динары со своим собственным изображением. Его власть распространялась от Триполи до Танжера.