Игрушка темного принца - Елена Княжина

Легкий поцелуй в губы – терпкий и немного колючий из-за отросшей щетины.

– Перенеслась в деревню, кишащую арканами, – Демон сладко сжал бедро, рассылая по телу горячие импульсы. – Упрямая девочка… Могла же погибнуть… Снова! – он ухватился за последний клочок ткани, все еще присутствовавшей на мне, и резко дернул вниз под мой сдавленный писк. – Но все равно не боялась…

Разделавшись с невинной материй, он приподнялся на руках и издевательски хмыкнул. Демон!

– И вдруг боишься голого мужика?

Я распахнула глаза и проехалась по нему ошалевшим взглядом. Который в процессе сменился на изучающий… И снова стал ошалевшим.

– Оп-пасаюсь… – признала, прикусывая губу и отводя глаза на голубые вензельки.

Хорошо, тут было довольно сумрачно, и мои мгновенно ставшие пунцовыми щеки никто не заметил. За окном все еще хлестал дождь, слышались громовые раскаты… Гроза не спешила заканчиваться.

– Я даже сквозь темноту вижу твое раскрасневшееся личико, – мигом избавил меня от иллюзий Демон. Его щекотный голос звенел улыбкой.

– Блин, – побежденно выдохнула я и вернула глаза на место. То есть, на Андрея. На его лицо.

– «Блин»?

– У меня русские корни, имею право, – начала торопливо пояснять я, отползая на другой край кровати. Точно, Карпов же не в курсе! Идеальное время, чтобы его просветить. – Мой отец… Он, оказывается, не просто так учил меня языку и…

– Ани…

– Мм? – я невинно хлопнула ресницами. Это ведь очень важная информация!

– Замолчи и иди сюда, – строго посмотрел Демон. – Иди. Ко мне.

Он ждал. Терпеливо, лаская взглядом. С интересом наблюдая из-под темных ресниц за моим взволнованным ерзаньем. Лежал на боку и дожидался, пока я подползу к нему.

И я, вздохнув, медленно пустилась в обратный путь по кровати. За окном громыхнуло особенно сильно. Спальню осветило ярким серебряным светом, а потом снова стало темно и жутко. Ни тролля не рассмотреть! Я торопливо преодолела оставшееся расстояние и перепуганно прижалась к теплому мужчине. И вдруг вспомнила, что рядом с ним мне ничего не страшно. Что доверяю Моему Демону безоговорочно.

– Пришла, – выдохнула покорно, возвращая его руку на бедро и приоткрывая рот для поцелуя.

Все, сдаюсь. Все равно Милая Леди давно в глубоком обмороке.

– Вот и молодец, – прошептал Андрей в мои губы, прижимая к себе теснее и согревая дыханием. Но не удержался и закашлялся смехом: – Вот ведь трусиха мне досталась!

– Просто тебе, наконец, удалось меня напугать.

17.4

Я погладила щеку, заросшую мягкой щетиной. Карпову шла легкая небритость. И влажные волосы, и этот уютный аромат чистоты, трав и немножко – алкоголя… Он казался совсем домашним. Демон котом потерся о мою ладонь, требуя ласки, и поцеловал в сплетение линий.

Он словно ждал утешения от моих рук, надеялся найти хоть мимолетный покой в моих объятиях. На дне черных глаз плескались затаенная боль, злость, растерянность, бессилие… Но их застилала какая-то отчаянная нежность. И нужда. Во мне.

И я жалела, и утешала, и любила… Гладила, прижимала к себе, позволяла зарываться носом в волосы, оставляла легкие царапины на шее и плечах, нежно целовала в щеки, ласково трепала влажную копну, стискивала крепкий затылок…

Тонкие шрамы на его груди и руках, то и дело попадавшиеся под пальцы, напомнили о произошедшем. Он ведь лежал там, на мраморном полу. Такой холодный, застывший, бледный. Словно не живой человек, а скульптура, посвященная великому магу столетия. А сейчас был теплый, горячий даже. Мокрый, жадный, мой…

Он покрывал поцелуями шею, прижимая так болезненно тесно, что хрустели кости… И меня захлестнуло. Боги, Андрей ведь снова мог погибнуть – да за что Судьба к нам так несправедлива? Но все-таки он тут – настоящий, ворчащий, стабильно недовольный моим поведением.

– Ани… Пигалица… Девочка моя… – он лбом уперся в мою шею, требуя, чтобы я не останавливалась. – Как же ты мне нужна…

Прибойной волной меня накрывало осознание, что мы оба тут. Живые. Что все, наконец, позади – все ужасы, все страхи. В груди пекло, разрывало от силы эмоций. Казалось, еще немного, и моя любовь не вместится в меня. Порвет на кусочки, развеет пеплом от яркого фейерверка. Я так сильно его любила, что это причиняло физическую боль. И, судя по ошарашенно распахнутым глазам, Демона так же накрывало.

– Заноза моя упрямая… Дестинка моя бесстрашная, умудряющаяся собрать все неприятности на своем пути…

Его губы все настойчивее сжимали шею, и я начинала терять связь с реальностью. Он целовал жадно, основательно, как изголодавшийся в пустыне странник, планирующий насытиться вдоволь каждым моментом. Два дня, что мы не виделись, растянулись в какую-то бесконечно серую вечность. Но теперь жизнь снова наполнялась красками, светлела, несмотря на пугающую грозу за окном. Мы будто потерялись, но вот, в руках друг друга, нашлись. Снова обрели себя.

– Люблю, люблю тебя… Люблю… Черт, как же сильно… – бормотала в его висок, припечатывая слова поцелуями.

Хватала пальцы, поцарапывала плечи, выгибалась, требовала касаний, покусывала ухо… Мне нужно было прочувствовать его всего… На вкус, на запах… Живого, настоящего, моего. Было в этой потребности что-то первобытное, странное, животное. И в то же время удивительно понятное.

Я вдруг лизнула его покрытый капельками пота висок. И мне не было стыдно. Кожа оказалась соленой. Демон в ответ так же алчно и по-свойски втянул ноздрями запах из ямочки между ключиц. И простонал что-то неразборчивое с таким наслаждением, будто я в этой точке пахла как-то особенно приятно и знакомо.

Похоже, мы оба попросту сошли с ума. Потому что самые простые касания приводили в неописуемый восторг. Его щекотное дыхание на моих губах, его мягкие пальцы, игриво бегающие по ребрам…

Горячий язык попробовал меня за ухом, и внутри что-то взорвалось и разлетелось щекотными пузырьками. Я ткнулась носом в демоническую шею, у самой линии роста волос, и вдыхала, вдыхала, заполняя себя запахами чистоты и полыни и прочих полевых трав, нагретых солнцем… Мой… Мой… Какой же родной…

Я потонула в тысяче поцелуев. Захлебнулась в нежности, накопленной этим мрачным парнем за тридцать лет. И теперь щедро купавшим меня в своей чувственной заначке. Дрожащими пальцами очертила его губы, поймала судорожный выдох…

– Рано или поздно ты лишишь меня рассудка, заноза, – сипло пожаловался Демон, по-хозяйски подминая меня под себя и накрывая тяжестью раскаленного тела.

– Я так тебя люблю, что мне даже больно… Вот тут… – обиженно призналась я, тыкая пальчиком в грудь. В точку, за которой оголтело стучало сердце, норовя выскочить в любой момент.

– Мне тоже, Ани. Тоже… Больно… На части рвет, – сбивчиво прошептал Демон и поцеловал, куда показывала. Но страданий ничуть не облегчил. Наоборот, усилил, разгоняя по телу яркими импульсами. Но это была правильная боль. Не чья-то чужая. Моя.