Марготта - Екатерина Шашкова

– Так с мой кулак, придурок.

– Будешь ругаться и обзываться – уши оторву, – беззлобно пригрозил парень. – А что это у тебя на рукаве?

Я скосила глаза на руку и обнаружила на рубашке пятно недвусмысленно красного цвета.

– Вроде на кровь похоже. Но где я могла в нее вляпаться?

– А куда ты лазила?

– Только под кровать… Но там-то откуда…

Кьяло меня не дослушал. Одним прыжком он подскочил к кровати и отдернул балдахин.

Ну да, все, правильно. Непонятно, что творилось с остальными обитателями поместья, но уж Роледо-то просто обязан был проснуться от звуков наших (совсем не тихих, между прочим) голосов. Но он не проснулся. Просто потому, что теперь его не разбудили бы даже вопли базарной торговки, обнаружившей, что бродячая собака утащила последнюю палку дефицитной колбасы.

Потому что старый интриган, работорговец и коллекционер Котво Роледо был мертв.

В груди старика торчал внушительного вида кинжал с рукояткой слоновой кости. Кровь стекала по белой ночной сорочке на простыни, а уже с них капала на пол. Видимо, одна из этих капель и попала мне на рукав.

– Упс! – сказала я. Других подходящих слов в голове не оказалось, но Кьяло и так меня прекрасно понял:

– Сматываемся отсюда, и побыстрее.

Натыкаясь друг за друга, мы рванулись к двери.

И тут в нее постучали.

Следующий «Упс!» мы выдали хором и шепотом. Не знаю, как Кьяло, но мне вдруг очень захотелось заметаться по комнате в хаотичном ритме. Что я и сделала, ломанувшись сначала в шкаф, потом за гобелен. Но ни то, ни другое место не показалось мне достаточно укромным. А из-под кровати Кьяло вытащил меня за ремень и пинком направил к окну. На дерево я переползла уже сама, мысленно благодаря плодородную почву, которая позволила дубу вымахать именно в этом месте.

В дверь уже не стучали, а колотили.

– Господин Роледо, проснитесь. Откройте, пожалуйста!

Труп конечно же не отвечал, крики становились громче и настойчивее. Кьяло полз по ветке следом, периодически наступая руками мне на пятки. Я так увлеклась, что даже не заметила развилку, где надо было спускаться, и поползла дальше.

– Ты куда? – прошипел парень.

– Вперед!

– Так нам же вниз.

– Вот сам и слезай! – Я смерила взглядом расстояние до земли и невольно вздрогнула. – Там даже ногу поставить не на что!

Кьяло тоже опустил глаза и застыл, посильнее вцепившись в дерево.

– Да уж, лучше вперед, – пробормотал он. И остался на месте.

– Эй, ты чего застрял?

Вместо ответа парень попытался оторвать от ветки хоть одну руку, но смог только бросить на меня умоляющий взгляд.

Дверь, кажется, уже ломали. От ударов во всем доме звенели стекла, и даже дуб заметно сотрясался. А вместе с ним сотрясался и Кьяло. Да, тяжелый случай…

– Так, отставить бояться! – скомандовала я в полный голос (все равно за нарастающим грохотом саму себя слышала с трудом). – Слушай сюда, ходячая проблема. Я сейчас прочитаю заклинание, ты отцепишься от этой долбаной ветки и пойдешь ко мне. Упасть не сможешь, даже если очень постараешься. Понял?

– Понял, – вздохнул парень и бодренько двинулся вперед. Конечно, пополз, а не пошел, но все равно прогресс был налицо.

Короче, когда в комнате Роледо спешно зажгли свечи (дверь, видимо, все-таки сломали), он уже добрался до карниза и вместе со мной пытался открыть ставни. Но тут они вдруг распахнулись сами. К счастью, внутрь, иначе нас просто смело бы с карниза.

Впрочем, от неожиданности я и сама чуть не упала. Пришлось взмахнуть руками, сохраняя равновесие. И в тот же момент меня оглушил визг. Хороший такой визг, душераздирающий. Аж уши заложило.

Визжала растрепанная женщина в ночнушке, стоящая возле окна. Наверно, ее разбудил грохот в доме Гатьбу, и ставни она открыла, чтобы глянуть, что же случилось у соседей. Но сейчас соседи волновали ее в последнюю очередь. В первую же – незнакомые люди, невесть как оказавшиеся на ее подоконнике.

Женщина наконец-то замолчала, перевела дыхание, а затем грянула с новой силой. Но теперь она вопила осознанно, вкладывая в крик не только душу, но и смысл:

– Приведе-э-эние-э-э! Изы-ы-ыди, дух нечистый, пощади-и-и тело мое, и душу, и кров… – Она размашисто перекрестилась и захлопнула ставни прямо у меня перед носом.

– Сама дура, – буркнула я, повисая на карнизе. Впрочем, провисела я недолго. Нога как-то сама собой нащупала опору – выщербленный кусок стены, потом маленькая вентиляционная отдушина, прикрытая решеткой с затейливым орнаментом, балкон… А дальше стена вообще заросла мощным слоем какого-то местного вьюнка, и ползти по ней было скорее приятно, чем сложно.

Следом за мной на землю спрыгнул Кьяло. Стараясь остаться в тени, мы обогнули дом по периметру, перелезли через забор и бросились бежать. За нашей спиной кто-то истошно орал, чтобы вызвали стражу, еще кто-то вещал про политический скандал и про то, что во всем виноваты эльфы. Но нас вроде бы так никто и не заметил. По крайней мере, в погоню не бросились, и это обнадеживало.

– Интересно, чего это она так испугалась? – прохрипела я спустя пару кварталов.

– Откуда я знаю? – Кьяло оглянулся на безнадежно отставшую меня и перешел на шаг. – И это… Спасибо тебе…

– За что?

– Как это за что? Ну за то что подстраховала там, на дереве. Чтоб я не упал.

– Да ни фига я тебя не страховала, – улыбнулась я. – Нет такого заклинания, чтоб с деревьев не падать. Просто нагло соврала, чтоб ты не так боялся.

Некоторое время после этого признания Кьяло явно метался между желанием дать мне затрещину и осознанием того, что стоит сказать еще одно спасибо и перестать наконец бояться высоты. Выбрал, естественно, третий вариант – промолчал. А потом смерил меня суровым взглядом («Будь проклят тот день, когда я познакомился с этой сумасшедшей эльфой!») и внезапно расхохотался.

– Ты чего? – обалдела от смены настроений я.

– Да я понял все! Про привидение! Как эта тетка тебя, а?!

– А чего сразу меня-то? Может, это она от тебя так шарахнулась? Может, ты похож на ее третьего сына от седьмого брака, трагически скончавшегося от удара по голове розовым воздушным шариком в пятый четверг февраля невисокосного года?

– Да при чем тут ее третий сын?! Ты лучше на себя посмотри! – Кьяло протянул мне маленькое круглое зеркальце в раме, усыпанной рубинами.

Мельком отметив, что эту прелесть он тоже спер у Роледо, я глянула на свое отражение. И тоже разразилась безудержным смехом.

А вы бы не разразились, увидев свое лицо, покрытое толстым слоем пыли (наверно, под кроватью накопилось), паутину, свисающую с ушей и волос (скорее всего, там же), тонкую струйку крови, стекающую с губы (нехило я ее прикусила, а ведь даже не заметила когда), и светящиеся в темноте глаза (ну это у ведьм и магов дело обычное)? Да еще белая рубашка, отдаленно напоминающая кружевной саван, и рукава почти до колен свисают. И все это в лунном свете!