Вертикаль жизни. Книга 2. Несбывшиеся надежды - Семен Малков

Помнят псы атаманы, помнят польские паны

Конармейские наши клинки!

Польша Варе показалась очень бедной, ничего из того, что хотела, там она не купила, и понравились ей лишь костелы и Вавель — королевский дворец в Кракове. Однако, когда приехали в ГДР, ее также ждало разочарование. В приграничных городах было полно поляков, и они скупали все лучшее. «Мы можем что-то купить, лишь когда играют польский гимн», — недовольно шутили немцы. Но это было лукавство, поскольку продавцы для своих припрятывали нужный товар.

Телеманны встретили Артёма и Варю очень тепло и обрадовали их тем, что решили вместе с ними совершить поездку в Дрезден, чтобы не только показать знаменитую картинную галерею, но и коллекцию лучшего в мире фарфора, заехав в старинный городок Мейсен. Варю Моника утешила тем, что необходимые покупки она сможет сделать по дороге.

— Лучшие вещи сейчас можно найти только в маленьких городках, где не бывают поляки и... — Моника неловко замялась, — русские. Если бы не наплыв тех, — она снова запнулась, подбирая нужное слово: — кто все скупает, нам бы товаров вполне хватало.

Моника Варю не подвела. С ее помощью в пути Варя и Артём купили все, что хотели, в том числе кожаные пальто и даже сервировочный столик. Средневековый Мейсен их просто очаровал, не говоря уже о всемирно известной картинной галерее. Правда, не обошлось без неприятностей. В Дрездене произошло наводнение, и их машины ночью, пока спали в гостинице, наполовину затопило.

— Кто бы мог подумать, что такое случится! Вы уж нас извините, — сокрушались Рейнхард и Моника. — Мы оплатим все, что потребуется, чтобы привести вашу машину в порядок.

К счастью, после просушки, обе машины оказались исправны. Тепло простившись с Телеманнами, которые проследовали дальше в Тюрингию, чтобы навестить родителей Моники, Артём и Варя пустились в обратный путь.

* * *

Проведенная Артёмом реорганизация отделения ремонта авиатехники дала свои результаты, и оно уверенно заняло первое место среди других коллективов института. Вопреки ожиданиям, секретарь парторганизации Чернецов противодействия этому не оказал. Понимая его бессмысленность, умный политработник на время надел маску доброжелателя. И, затаив зло, постарался провести награждение победителей так, чтобы вызвать у остальных сотрудников чувства обиды и зависти.

— Посмотри, что делает этот лицемер,— раскусив его двуличие, сказал Артёму Гальчук. — Так рахваливает и ставит в пример другим твои успехи, что натравит на тебя коллег — начальников отделений. Расчет его прост: если они взревнуют, то начнут перед всеми чернить и в конце концов сожрут.

— Выходит, зря мы завоевали Красное знамя, и мне это повредит? — опешил Артём. — На что же тогда соцсоревнование? Я же не мог скрывать достигнутое!

— Так уж и не мог, — несогласно покачал головой Гальчук. — Но сейчас чего об этом говорить? В другой раз будь умнее, не то наживешь кучу врагов.

Он помолчал и, бросив теплый взгляд на Артёма, добавил:

— Ты ведешь себя неразумно. Смотри, как бы и я тебя не приревновал!

— Этого еще недоставало! — Артём даже растерялся. — Чем тебе-то я не угодил?

— А тем, что объединился против меня с Полуниным, — без обиняков открыл причину обиды Гальчук. —

И не отрицай! Я знаю, что вы с Варей меня осуждаете так же, как и он со своей Дусей.

Поняв в чем дело, Артём промолчал, соображая, что должен сказать в ответ. Михаил Полунин работал вместе с ним и Борисом, потом ушел в ракетное НИИ, но снова вернулся и возобновил с ними тесную дружбу. Он тоже любил «тихую охоту» и влился, вместе с женой, в их постоянную компанию. Но Борис совсем недавно, после рождения младшего сына, порвал со своей семьей, и Полунины его осуждали.

— Не стану отрицать, мы с Варей солидарны с Полуниными. И дело не в том, что ты ушел от жены, с которой мы столько лет дружили, — откровенно ответил Артём.— Ты бросил ее с грудным ребенком! Зачем было заводить второго, раз не мог с ней жить?

Гальчук недовольно нахмурился, йо все же открыл душу другу.

— Верно сказано про «невидимые миру слезы»! Не хотел ни с кем, кроме матери, говорить об этом, но тебе, Артём, скажу. Это была видимость, что у нас с Машей лады... А на самом деле все висело на тонкой нитке. Долгие годы! — в его словах сквозила горечь. — Как ни пытался, не смог я простить ей измены, после того, как «оба-рахленные», мы вернулись из загранки с маленьким сыном. Маша сошлась с тем, кого любила прежде, а меня они с тещей выгнали из дому, как собаку!

— Но ты же потом вернулся?..

— Мне хотелось сохранить семью! Но ничего не получилось, — признался Гальчук. — Маша меня не любила, они с тещей создали мне дома сущий ад, а я, сжав зубы, терпел. А решился уйти от них, когда у меня случился сердечный приступ из-за того, что высокое начальство хотело сделать меня козлом отпущения за катастрофу «Ан-10». Помнишь?

Эта тяжелая катастрофа произошла совсем недавно. У самолета отвалилось крыло, а комиссию по увеличению его межремонтного ресурса возглавлял как раз Галь-чук. Его и обвинили в гибели самолета и людей.

— Еще бы не помнить. Но ведь потом выяснилось, что ошиблись в расчетах прочнисты, — ответил Артём. — Причем же здесь Маша?

— Это потом. А тогда я свалился от переживаний, и она, хотя подозревали микроинфаркт, выставила меня на кухню. Да-да! И не смотри на меня так! Выставила, потому что я поссорился с тещей. Там я и пролежал, пока не отвезли в больницу. Это и переполнило чашу терпения!

Он умолк, и возникла неловкая пауза. «Да уж, легко судить со стороны. А чтобы понять человека, надо побывать в его шкуре, — с грустью думал Артём. — Наверное, допекла его Маша, раз решился уйти, после того, как столько лет прожили и родили малыша».

— Ладно, былое не вернуть, — нарушил тяжелое молчание Гальчук. — Значит, вы теперь с Полуниными хороводитесь?

— Да ты, я вижу, и правда нас к ним ревнуешь. А мы всего один раз съездили с Полуниными на Истру — отдохнуть на «даче Геринга».

— Вот, я об этом и говорю. Он мне давно предлагал поехать на Истринское водохранилище. Там вроде рыбалка знатная. А что это за «дача Геринга», да еще под Москвой?

— Не знаю, правда ли это, но так называют офицеры свою загородную базу отдыха на Истре. Это роскошная бревенчатая вилла — из тех, что строят в горах Австрии и Швейцарии. С черепичной крышей, высокими трубами каминов и цветными витражами веранд. Говорят, что это был один из охотничьих домиков Геринга.

— Но как он оказался на Истре? — поразился Гальчук.

— Об этом тоже ходит любопытная легенда,— недоверчиво усмехнулся Артём. — Будто маршалу Балобанову, командовавшему дальней авиацией, после победы боевые товарищи решили преподнести в подарок эту дачу. Аккуратно разобрали, переправили на самолетах, и поставили на высоком берегу Истры.

— Тогда, почему там теперь охотничий дом офицеров? Неужели Балобанов не принял подарок? По тем временам это было делом обычным.