Дом Ночи - Дмитрий Геннадьевич Колодан

играла с ней в поддавки, оставляя ей право на последний шанс.

Но сейчас все вышло совсем иначе. Из коморки с железными стенами не было выхода — Ива это и понимала, и чувствовала. В кромешной тьме она не могла разглядеть собственных пальцев, когда подносила их к кончику носа. Но это была неправильная темнота, фальшивая. Раньше, если ее заставала ночь — в лесу и даже под землей, Ива всегда ощущала присутствие Матушки. Описать это чувство словами сложно, Ива толком и не осознавала его до тех пор, пока не очутилась в железной коробке. Здесь Матушки не было. И это отсутствие оглушило Иву. Она не понимала, что тому виной: злые слова старика или же Матушка в самом деле не могла сюда добраться. Но впервые в жизни Ива осталась по-настоящему одна.

Она уже исследовала комнатушку, но не нашла ровным счетом ничего. Стены на ощупь были шершавыми и теплыми, с выпирающими сварочными швами. Тысячу раз Повариха грозилась запечь ее в духовке, но, только очутившись в железном ящике, Ива поняла, как это могло бы быть. Вот если бы Роза была рядом!

Она всхлипнула. Проклятый Кинджа! Вот кто во всем виноват. Это он завел ее сюда, а затем сбежал. Сам, поди, уже вернулся домой и купается в холодном снегу, а о ней и не вспомнил. Вот доберется до него Матушка, мало ему не покажется…

Ива встала, чтобы размяться, и тут же села обратно. Какой смысл? Быть готовой к тому моменту, когда Хендерсон откроет дверь? Но Ива не верила, что это случится. Старик свихнулся на своем буньипе, которого, возможно, и не существует вовсе. Не исключено, что Хендерсон уже и забыл о ее существовании, а когда вспомнит, будет поздно… Какой бесславный конец для дочери Матушки Ночи!

— Забыл? — Господин Капитан рассмеялся. — Что вы, мадам! Обижаете. Я помню всякого, кто ступал на борт этого корабля. А вас и подавно.

Опять… Опять чужие воспоминания без спроса пробрались в ее голову. На сей раз не образы, а голоса. Они вроде бы звучали рядом, в то же время Ива понимала, что они существуют только в ее мыслях. Это было гадко. Как будто кто-то без спроса пробрался в ее комнату и теперь там хозяйничал и разбрасывал повсюду свои вещи.

— Надеюсь, ваши воспитанницы хорошо устроились? — спросил Хендерсон.

— О, спасибо, господин Капитан, все просто чудесно! Девочки в полнейшем восторге! Еще бы — такое приключение!

Откуда Ива знала, что голос принадлежит плотной женщине с веснушчатым лицом и что эту женщину за глаза называют «жабой в кружевах»? Но как ее звали на самом деле? Ива попыталась сосредоточиться на этом чужом воспоминании, поймать его за хвост… И оно тут же исчезло. Ускользнуло, как верткая рыбешка в быстрой реке. Ива снова очутилась в темноте железной коморки, один на один со своими мыслями.

Проклятье! Это было нечестно. Ива заколотила кулаками по стене:

— Выпусти! Выпусти меня отсюда!

Закричать не получилось. Голос прозвучал не громче шепота, а с той стороны и вовсе ничего не услышишь.

Девочка прикрыла глаза. Может, попытаться уснуть? Не зря же Матушка говорила, что сон — лучший лекарь и лучший советчик. Таинственного буньипа, которым пугал ее Капитан, Ива не боялась, так почему бы и не попробовать?

Однако сна у нее не было ни в одном глазу. До сих пор Ива считала, что может уснуть где угодно, хоть в теплой постели, хоть в лесу на голой земле. Свернуться клубочком, руку под голову, а большего и не требуется. Но она была слишком взвинчена, а в таком состоянии не смогла бы уснуть даже под колыбельную Матушки Ночи. Да и кофе капитана сыграл свою роль.

— Завтра мы доберемся до Красной Скалы, — сказал Хендерсон. — Там сделаем остановку на день, и вы устроите пикник.

— О, это будет замечательно! — Женщина захлопала в ладоши, но тут же голос ее переменился: — Там ведь безопасно, да? Я слышала… Та история про охотников за опалами. Во всех газетах писали.

— В газетах чего только не напишут. Поверьте мне, мадам, я останавливался там тысячу раз и, как видите, никуда не пропал.

— Ох. Ну, вы меня убедили, господин Капитан, — сказала женщина без тени убежденности в голосе.

— Все то, что рассказывают про Красную Скалу, бабушкины сказки. Да ладно бы бабушкины! Это аборигены нагнали тумана. Но мы с вами цивилизованные люди… сказкам из каменного века…

Голоса в голове звучали все тише. Ива же изо всех сил пыталась провернуть непростой трюк — слушать их и не слушать одновременно. А еще она пыталась понять, кому же принадлежат эти воспоминания. Точно не капитану и не «жабе в кружевах», значит, был кто-то еще…

— Капитан! Сэм! Отпусти ее… — Новый голос, сильный, мужской. — Чего ты от нее хочешь? Она же ребенок, она…

— Единственная, кто остался! — говорил Хендерсон, и он рычал, как дикий зверь. — Она должна знать, что с ними случилось! Она была там!

— Сэм! Когда мы ее нашли…

— Отвечай, мерзавка, или…

Щеку Ивы обожгло резкой болью, словно господин Капитан снова влепил ей пощечину. Девочка вскрикнула и поднесла руки к лицу. Что… Что это было? Что вообще происходит?

Она ведь почувствовала удар, но самого удара при этом не было. Получается, она его вспомнила? Вспомнила так, что снова его ощутила. И что хуже, Ива не понимала, была ли это ее пощечина или же предназначалась кому-то еще.

— Не думаю, что кто-то будет нас искать, — вздохнула женщина. — Мои воспитанницы, ну, сами понимаете — ни отца, ни матери…

— Я буду, — сказал Хендерсон с вызовом. — Я капитан этого корабля, и я в ответе за пассажиров. Даю вам слово, мадам, если что-то…

Раздался громкий скрип. Звук открывающейся двери. Но Ива не сразу сообразила, что он прозвучал на самом деле, а не в чужом воспоминании.

— Хей, девочка! Ты еще здесь?

— Что? Я… Да. — Ива откинула волосы от лица и зло посмотрела на старика. — Еще здесь.

— Вот и славно. — Хендерсон хмыкнул. — Я уж испугался, что буньип сожрал тебя. Больно тихо сидишь…

Ива промолчала. Она не видела лица старика — только силуэт на фоне дверного проема, но была уверена, что он ухмыляется. Странное дело: ее Хендерсон совсем не походил на капитана из чужих воспоминаний. Но Ива нисколько не сомневалась, что это один и тот же человек. Что же с ним произошло, раз он так переменился?

— Выходи, — сказал Хендерсон, — ты говорила, что хочешь есть. Я кое-что приготовил.

Ужин под звездами

Очень