Дар дождя - Тан Тван Энг

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 66 67 68 69 70 71 72 73 74 ... 127
Перейти на страницу:

– Когда-то там располагался штаб малайского отделения Китайской националистической партии доктора Сунь Ятсена, Тунмэнхой, – сказал он.

Я счел шутку, которую сыграла с нами история, весьма забавной. Мой дед, бывший наставник наследника Трона Дракона, жил дверь в дверь со штаб-квартирой человека, который сыграл одну из главных ролей в разрушении этого трона.

– Именно здесь он планировал Кантонское восстание одиннадцатого года. Думаю, в этом была основная причина, по которой я купил этот дом, – сказал он, дав наконец волю смеху.

– Вам нужно пригласить его в гости, – сказал я, наслаждаясь его юмором.

Дед снова посерьезнел.

– Не знаю, жив ли он еще. Он вернулся в Китай возглавить правительство. Но в стране вспыхнула гражданская война, упростив японцам ее завоевание.

– Вы скучаете по Китаю?

– Да. Но я скучаю по старому Китаю. В новом для меня нет места. Может быть, я разок съезжу туда, когда закончится война. Составишь мне компанию?

– Конечно. Еще мне хотелось бы съездить в Японию.

– Как поживает господин Эндо?

– Я мало с ним вижусь. Он все чаще в отъезде. А когда возвращается, то все время работает.

Он взглянул на меня столько повидавшими глазами.

– И ты по нему скучаешь.

Я кивнул:

– Он уже давно со мной не занимался. По-моему, мой уровень понижается. Хотя я и тренируюсь в консульстве.

– Но это не одно и то же.

– Нет.

Он покачал головой:

– Что ты будешь делать, когда придут японцы?

– Не знаю. Может быть, этого и не случится.

– С нашей первой встречи я считал тебя очень умным мальчиком. Ты и должен быть умным, с такой кровью, как наша – моя, твоей матери и отца. Меня бы крайне огорчило, если бы такое сильное сочетание породило глупца. Кроме того, ты многому научился у господина Эндо, которого я уважаю, каковы бы ни были его намерения. – Он наклонился ко мне. – Так открой же свои глаза. Открой их так широко, как безумный монах, отрезавший себе веки. И прозрей наконец.

Я оторопел от его ярости. Он ясно понял то, на что я предпочитал не обращать внимания, – что в глубине души я знал, что японцы вторгнутся в Малайю. На это указывало все с той самой секунды, когда я встретился с Эндо-саном. И я вспомнил, что он сказал в тот вечер, когда мы с ним ужинали под гадюками в отеле на горе Пенанг: «Великая человеческая способность закрывать глаза». Признание, сделанное Эндо-саном на приеме, только усилило боль.

И из уважения к деду, но больше из любви к нему понял, что пора признать очевидное. Я рассказал ему об откровениях Эндо-сана о неминуемости вторжения. Однако признание не означало, что у меня был ответ на его вопрос.

– Я не знаю, что делать.

– Тебе скоро придется принять решение. Однажды это приходится делать каждому. Но я искренне тебе сочувствую, – сказал старик.

– Почему?

– Какой бы выбор ты ни сделал, он никогда не будет полностью правильным. В этом твоя трагедия.

– Вы мне очень помогли, – сказал я, пряча за сарказмом волнение, вызванное его словами.

Но его это не обмануло.

– Ты выживешь. Ты всю жизнь этим занимался. Уверен, что расти здесь ребенком смешанного происхождения было нелегко. Но в этом и твоя сила. Смирись с тем, что ты другой, что ты принадлежишь обоим мирам. И я хочу, чтобы ты помнил это, когда почувствуешь, что силы на исходе: ты привык к двойственности жизни. У тебя есть способность соединять отдельные элементы жизни в единое целое. Так используй ее.

Я в изумлении смотрел на деда. Он объяснил мне всю мою жизнь так, как я даже никогда не пытался. Мне показалось, что он многое упростил, но на миг я почувствовал, что ход моей жизни, само мое существование наконец-то обрело смысл.

– Ты считал, что мать назвала тебя по названию улицы, на которой она выросла. Не думаю. Мне всегда казалось, что этому есть другая причина.

Я ждал продолжения.

– Как я уже говорил тебе, после отъезда из Китая я провел три года в Гонконге. Я нашел прибежище в миссионерской школе и там узнал все о западном боге и его сыне. Сыне, который принес миру спасение. Там был один голландец, старый теолог, отец Мартин, который рассказал мне про учение другого голландца по имени Якоб Харменс, жившего в середине шестнадцатого века[73].

При жизни правоверные христиане считали Якоба Харменса еретиком, потому что он проповедовал мнение, что спасение человека зависит от свободной воли последнего, а не от милости божьей. Он восставал против мнения, что жизнь человека, его вечное спасение или проклятие предопределены еще до его рождения.

Я нетерпеливо заерзал на стуле. Дед взглянул на меня с укоризной и продолжил:

– Должен признать, что я так до конца и не понял, что старый теолог пытался мне рассказать. Но понятие свободной воли меня заинтриговало, даже несмотря на то, что я не поверил в теории Харменса. Я чувствовал, что ход и спасение человеческой жизни предопределены судьбой. Мы часто обсуждали это с твоей матерью, после того как я рассказал ей о пророчестве, когда она выросла достаточно, чтобы его понять. Она была совершенно со мной не согласна.

– Какое этот Харменс имеет отношение ко мне?

– Имя «Якоб Харменс» было переведено на латынь как «Якоб Арминий». Его учение получило название «арминианство». Выбирая тебе имя, мать пыталась доказать, что прорицательница и я ошибались.

– У нас всегда есть выбор. Нет ничего постоянного и неизменного.

– Твоя мать сказала мне почти те же слова. А то, что нам всегда дается только определенный выбор, разве не показывает, что наши возможности заранее ограничены посторонней силой?

– Тогда в чем смысл жизни? – спросил я, не в силах согласиться с его словами.

– Я обязательно скажу тебе, когда сам это выясню, – сказал он. Взяв меня за руку, он продолжил: – Твоя мама была замечательной, решительной женщиной. Может быть, она была права. Я совершенно уверен, что она никогда бы не назвала тебя в честь какой-то улицы. – Он допил чай. – Я слишком много говорю. Теперь я проголодался. Пойдем, мне хочется поесть в ларьках. Правду говорят: на Пенанге лучшая уличная еда во всей Малайе.

Благодаря почти ежедневным встречам между нами установились дружеские отношения, в которых больше не было места церемониям. Я встал и с притворным отвращением потер деда по животу.

– Вы жиреете. Только и делаете, что сидите, рассуждаете и наедаетесь.

1 ... 66 67 68 69 70 71 72 73 74 ... 127
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?