Смертный приговор - Лоренсо Сильва

— Я солгал вам, — сказал Эсперанса. — На самом деле я уже передал в полицию штата и в департамент полиции Альбукерке запрос о вашем розыске.

Декер почувствовал, что у него похолодела спина.

— Я сообщил им также номер и описание того «Тауруса», на котором приехали ваши друзья. Автомобиль нашли возле места преступления на Чама-стрит в Альбукерке около одиннадцати часов ночи. Соседи сообщили, что там были какие-то, как им показалось, выстрелы и взрывы. Оказалось, что они не ошиблись. На полу кухни дома, на шум в котором жаловались соседи, был найден застреленным человек, судя по документам, его звали Бен Эйсили. А где Хэл Вебер, мы понятия не имеем.

На мгновение скорбь, которую Декер так старательно скрывал, все же вырвалась наружу. Изумленное лицо Бена — изумление отразилось на нем в тот самый миг, когда в него попала пуля и изо лба брызнула кровь, — заслонило все перед Декером. Внезапно ему страстно захотелось, чтобы он никогда не приезжал в Санта-Фе, чтобы он никогда не пытался отрешиться от своей прежней жизни. Он подумал о том, как Хэл получил пулю в грудь и все же нашел в себе силы, чтобы ударить того мерзавца, который стрелял в него и собирался застрелить Декера. «Это был не их бой! — подумал Декер. — Я должен был настоять, чтобы они оставили меня. Но я просил их о помощи. Они погибли из-за меня. Это моя вина!»

— Наверно, пока они были здесь, им спустили другое задание, — самым спокойным тоном, на какой был способен, сказал Декер.

— Вы, похоже, не очень-то расстроены из-за того, что случилось с Беном.

— Расстроен, но по-своему.

— Я никогда еще не встречал таких людей, как вы, — признался Эсперанса. — Неужели вам не любопытно, что он там делал и куда делся его напарник?

— Позвольте-ка мне задать вопрос вам, — сердито перебил его Декер. — Почему вы так долго ждали, прежде чем сказать мне, что объявили на меня полицейскую охоту?

— Я хотел дождаться подходящего момента. Получить точку опоры. Вы без меня не обойдетесь, — с готовностью объяснил Эсперанса. — Служба безопасности в аэропорту Альбукерке знает ваше имя. Полицейским поручено задержать мужчину, описание которого точь-в-точь подходит к вам. В ту же минуту, как вы попытаетесь купить билет, вас остановят. Раз вы хотите лететь в Нью-Йорк, то вам понадобится моя помощь, чтобы отменить ваш розыск, а я за это хочу получить ту цену, какую назову. Вам придется позволить мне отправиться с вами.

— Лететь в Нью-Йорк? А почему вы так решили? Я...

— Декер, может быть, вы, ради Христа, все-таки хоть сейчас оставите эти игры со мной, а?

— Но вы-то с какой стати полетите в Нью-Йорк?

— Допустим, у меня завтра выходной день, и мы с женой будем рады немного отдохнуть друг от друга. — Эсперанса с сердцем махнул рукой. — Или, скажем, общение с вами является для меня чем-то вроде повышения квалификации, и мне не хочется бросать занятия на середине. Или еще один вариант, скажем... это уж действительно ни в какие ворота... скажем, что я стал копом, потому что так и рвусь помогать людям. Дурацкая идея, точно? Ну так вот, сейчас мне на ум не приходит никто, кто нуждался бы в помощи больше, чем Бет Двайер. Я хочу помочь вам спасти ее. У меня такое ощущение, что вы единственный человек на свете, который имеет четкое представление о том, как это сделать.

По салону реактивного самолета, мчавшегося на восток, разносился приглушенный рев двигателей. В окно лился ничем не замутненный солнечный свет, от которого на переутомленных глазах Декера выступали слезы. Когда в проходе появились стюардессы, разносившие кофе и сладкий рулет, он почувствовал в желудке приступ боли, напомнивший ему о том, что он постоянно страдал от точно таких же болей, когда был оперативником. Все возвращается на круги своя, сказал он себе.

Рядом с ним сидел Эсперанса; других пассажиров в их ряду не было.

— Жаль, что я никогда не встречался с Бет Двайер. Она, должно быть, исключительная женщина.

Декер смотрел из окна на пейзаж высокогорной пустыни, которую покидал, на горы, ручьи, Рио-Гранде, зеленые рощи сосен (нет, пиний, поправил он себя) на фоне желтой, оранжевой и красной земли. Он не мог отогнать от себя воспоминание о тех двойственных чувствах, которые испытывал после того, как впервые попал сюда, о тревожных мыслях о том, не совершил ли он серьезную ошибку. Теперь, по прошествии года с четвертью, он улетал отсюда и снова испытывал столь же двойственные чувства, снова задавался вопросом, не совершает ли он ошибку.

— Да, — ответил он на слова Эсперансы, — совершенно исключительная.

— Вы, должно быть, очень любите ее.

— Пожалуй. А может быть, — ему было очень трудно говорить, — я ее еще и ненавижу.

— Ненавидите?

— Она должна была рассказать мне о своем прошлом, — объяснил Декер.

— Вначале она, вероятно, думала, что оно вас нисколько не касается.

— Ну а потом, когда нас с нею связали серьезные отношения и мы оба это понимали? — не желал сдаваться Декер.

— Не исключено, что она боялась рассказывать вам об этом, опасаясь, что вы будете реагировать именно так, как реагируете сейчас.

— Если бы она любила меня, то доверяла бы мне.

— А-а, — протянул Эсперанса. — Я начинаю понимать. Вы переживаете из-за того, что она, возможно, не любит вас.

— Я всегда подчинял личную жизнь делам, — сказал Декер. — Я никогда не был влюблен, я имею в виду серьезно, по-настоящему. Пока я не встретил Бет Двайер, я никогда не позволял себе испытывать... — Он замялся, подбирая слово. — Страсть.

Эсперанса задумчиво нахмурил брови.

— Если я связываю себя какими-то обязательствами, отдаюсь чему-нибудь, то всегда полностью. Бет стала абсолютным центром моей жизни. Если я был для нее просто развлечением... — Голос Декера прервался.

— Предположим, вы узнаете, что она не любила вас, что вы были для нее всего лишь добровольным телохранителем. Что вы будете делать в таком случае?

Декер ничего не ответил.

Но Эсперанса не сдавался.

— Вы все равно будете спасать ее?

— Несмотря на все то, о чем вы сейчас сказали?

— Да.

— Несмотря на все мои подозрения, все мои опасения, что она предала меня, на гнев, который я испытываю из-за этих опасений?

— Да.

— Я пойду за нею в ад. Да поможет мне бог, я все равно люблю ее.

Когда Декер прилетел в Нью-Йорк, шел дождь, сильный обложной ливень, который сразу же помог понять, насколько чуждым стал для него Манхэттен после жизни в засушливом климате Нью-Мексико. В воздухе чувствовалась непривычная влажность. После пятнадцати месяцев на высоте в почти полторы мили над уровнем моря Стив ощущал здесь атмосферное давление, которое еще усугубляло угнетавшее его эмоциональное давление. Привыкший видеть на сотни миль вокруг, он чувствовал себя здесь зажатым среди небоскребов, еще сильнее угнетало его здешнее многолюдье: все население Нью-Мексико составляло 1,5 миллиона человек, а здесь столько же народу обитало на двадцати двух квадратных милях Манхэттена, причем не считая тех сотен тысяч, которые приезжали сюда на работу. Неумолчный шум и теснота Нью-Йорка вызывали такие последствия, которых Декер никогда не осознавал, до тех пор пока не испытал на себе покой и просторы Нью-Мексико.