Дождь до конца осени - Рина Лесникова

В кои-то веки яркое солнце настойчиво рвалось в комнату сквозь распахнутые настежь гардины. Этот радостный факт придал ещё один виток сил. Солнце было понимающим, оно нежно ласкало своих детей и никуда не торопило, в отличие от того, кто не столь бесцеремонно, но не менее настойчиво уже какое время скрёбся в дверь.

– Да что ж такое, и часа не дадут побыть наедине! – досадно пожаловался Тан, упоённо лаская грудь любимой.

– Ночь прошла, – с сожалением признала Лесса, рассматривая витиеватый орнамент, появившийся на запястье. Всё получилось. По эльфийским законам они теперь едины.

– Какие короткие в королевском дворце ночи! – кто-то определённо не хотел начинать новый день, и совсем не растрогался появлением эльфийских знаков. Тана можно было понять, не за что ему любить своих высокомерных родичей.

Нет, значит, нет. Знаки можно и иллюзией прикрыть. У них есть артефакты рода Тенгрон. Лесса легко коснулась своей и его груди.

– Это ты правду заметил. Думаю, нам пора подниматься. Отдадим Руанель и отправимся домой, в Тенгрон.

– М-м, как заманчиво звучит! Домой. В Тенгрон. Скрыться от всех на месяц. Нет, на два! А лучше – до рождения второго – или третьего? – ребёнка.

***

Скрыться сразу в Тенгрон не удалось. Пришлось подниматься, внимая настойчивым призывам королевских горничных, переодеваться в переданные родителями одежды и присутствовать при передаче драгоценного Руанеля его великородным владелицам.

К счастью, его величество, лично явившийся поторопить влюблённую парочку, смог сдержать удивление при себе, когда они, не скрывая смеха, обыскивали и без того разворошённую кровать в поисках эльфийского артефакта. Бесценная святыня нашлась под кроватью. Руанель опять превратился в небольшой макет щита со всё теми же семью металлическими бляхами и вправленными в них драгоценными камнями.

Честь передавать Артефакт Жизни истинным владелицам выпала Лессе. Боялась ли она сойти с ума, держа его в руках? Нисколько. Ведь влюблённым это не грозит. Их разум надёжно занят другим.

Маска надменной холодности слегка дрогнула на лице прекрасной эльфийской гостьи, когда та принимала святыню из рук девушки.

– У вас получилось, – были первые её слова. – Даже более того, ты понесла двойню. У детей достойная мать. Пусть и человечка. Что ж, мы готовы сделать исключение и принять их на воспитание, – снисходительно кивнула дама.

После этих слов высокие нежеланные гостьи удалились.

Его величество даже не попытался скрыть шумный облегчённый выдох. Лесса, кажется, сейчас забудет, как дышать или попросту задохнётся от возмущения. И только Тан, её любимый Тан стал прежним. Он, втайне от короля и его превосходительства начальника отдела расследования магических правонарушений фиера эд'Бюрона, показал неприличный жест в сторону ушедших родичей и угрожающе произнёс:

– Ещё своих детей я не отдавал на воспитание ледяным рыбам! Ну уж нет, только сам! Всё сам: и делать, и воспитывать.

– Думаю, наши уважаемые гостьи не обманули, когда сообщили, что Ритуал Единения не только вернул им вожделенный артефакт, но и, к-хм, к-хм, обеспечил род эд'Тенгрон сразу двумя наследниками? – угомонил разбушевавшегося будущего отца его величество. – Помнится, вчера меня пригласили на свадьбу?

Ну да пригласили. Попробуй, откажи королю.

– Представители рода Тенгрон не отказываются от своих слов! – подтвердил вчерашние приглашение глава рода.

Можно бы засмущаться, ведь обсуждают Лессу и её беременность, пусть и неподтверждённую. И обсуждает не абы кто, а сам король. Но ведь Тан, её вредный, невозможный и самый любимый Тан вернулся!

– Лессания, – обратился к ней его величество, – сейчас мне кажется, что солнце к нам вернулось не из-за того, что мы избавились от опасной вещицы, а от вашей улыбки. Даже не буду спрашивать, счастливы ли вы. Завидую я тебе, эд'Тенгрон, по-хорошему завидую. Смотри у меня! – и король по-отечески погрозил ему пальцем.

– Во все глаза смотрю! – Тангриэль не постеснялся высокопоставленных зрителей и крепко поцеловал невесту.

– Никакого пиетета перед властью, – по-отечески пожурил его величество.

– Пагубное влияние улиц, – Тан, на миг оторвавшись от Лессы, показательно смущённо развёл руками.

– Знаю, знаю. Виноват, сколько можно корить, – поморщился король. – Но именно уличное воспитание и помогает тебе справляться с самыми сложными заданиями, не так ли?

– Задания? Какие задания? Ничего не хочу о них знать, – хмыкнул Тан и, склонившись над рукой Лессы поцеловал каждый её пальчик.

И опять не было никакого смущения, только щемящая всепоглощающая нежность и капелька сожаления, что сейчас они не одни.

***

Уйти из королевского дворца сразу, как того и хотелось, не удалось. Завтрак Лесса и Тан пропустили по вполне уважительной причине, потому были приглашены на приватный обед, после которого фиеру эд'Тенгрону было настоятельно рекомендовано рассказать свою часть эпопеи с эльфийским артефактом.

– Коуф, – Тан осторожно отодвинул от себя изящную чашечку с благородным напитком и, не стесняясь его величества, скривился. – Я разлюбил коуф. Когда так жаждешь его выпить, за его изысканной горечью не замечаешь добавленной отравы. Там, в кафе, я выпил ту злополучную чашку, и мой разум нет, не померк, он стал другим. Мне вдруг резко открылось, где находится Руанель. Ещё я отчётливо понял, что для Лессы это опасно. Смертельно опасно. Прости, дорогая, – ничуть не смущаясь присутствующих короля и будущего тестя, он поймал ручку невесты и нежно приложился к ней губами. Оторвался только после нетерпеливого покашливания его величества. – Так о чём это я? Ах да, Руанель. Я не просто почувствовал, где он находится, я услышал Зов. Зов привёл меня в один из домов Старого Иуренга. Даже не в дом, а в парк при нём. У ворот подобострастно встретил дворецкий, нацепивший зачем-то на себя иллюзию эльфа, он и проводил меня к артефакту, который лежал на странном пне, долженствующим изображать алтарь. Зов усилился многократно. Хотелось упасть перед артефактом на колени, хоть пальцем дотронуться до него, ласкать его пластины и камни, посвятить служению ему всю свою жизнь. Но я, помня его коварные свойства, держался. Можно было и раньше предположить, что на существ с эльфийской кровью Руанель действует совсем по-другому, нежели без оной. Я уже даже снял жилет, чтобы завернуть в него опасную реликвию и бежать, пока соблазн полностью не поглотил сознание. Но за спиной раздался чарующий голос: «Нравится?» Я смог лишь согласно кивнуть головой. Руанель не может не нравиться. Он не просто нравится, он пробирается в саму душу! «Дотронься до него. Просто дотронься. Ведь ты этого хочешь», – продолжал сводить с ума всё тот же голос. Не знаю, как прочие расы, но те мужчины, в которых есть эльфийская кровь, сходят от него с ума. Я знаю, я мог сдержаться, родовой артефакт Тенгронов и наша связь, – рука Лессы опять была поцелована, – были для меня достаточно крепким якорем, но… моя извечная тяга к опасности и риску подвела меня. Прости, любимая, больше никакого риска, только ради тебя! – Лессе достался повинный умоляющий взгляд. – В итоге я дотронулся до Руанеля. Ведь его нужно было забрать, во что бы то ни стало. И тут же из воркующего голоса исчезли все соблазнительные нотки. «Надень его!» И я понял, что уже не смогу ослушаться. Уже не таясь, Лиэла эд'Скьюзи подошла ко мне. Она что-то говорила про Ритуал Единения и мировое господство. О том, что от неё и меня несправедливо отреклись родичи, о том, что они ответят за всё, а мне выпала великая честь в будущем стать родоначальником новой расы. Я помню весь её безумный монолог. Но так же я помню то слово, которое помогло мне не потерять себя. Слово и музыку. Музыку, под которую танцуют нимфы.