Родной берег - Уильям Николсон

– Старик спятил, – возмутился Джордж Эйбелл.

– Это ловушка, – возразил Саид Тархан. – Приманка, чтобы скомпрометировать Джинну.

– О нет, думаю, он вполне искренен, – возразил Маунтбеттен. – Но я не уверен, что он понимает ситуацию.

– Он уже предлагал это Уэйвеллу, – сказал Мьевилль, – и Уиллингдону предлагал. У него нет другого козыря. Моральная победа через самопожертвование. На нас, британцев, такое действует, ведь мы знаем, что здесь нам не место. А вот что скажут индусы?

В конце концов коммюнике удалось состряпать так, чтобы оставить возможности для любых толкований. Маунтбеттен вздохнул и потер лоб:

– Я начинаю думать, что это одна из тех ситуаций, из которых нет выхода.

По окончании ужина Ларри оказался рядом с леди Маунтбеттен. После происшествия с собачкой она ему явно симпатизировала.

– Ну и как вам Ганди? – спросил ее Ларри.

– Я преклоняюсь перед ним. Этот человек – святой. Но Индию спасет Неру.

Вечером Ларри сел писать Эду и Китти, надеясь разобраться в переполняющих его впечатлениях.

Письмо было адресовано в Иденфилд-Плейс, но, пока оно шло, Китти и Памела уже вернулись в Ривер-фарм. Его принесла Луиза, и подруги читали его вместе, греясь на скамейке под апрельским солнышком.

– Боже! – воскликнула Луиза. – Кругом драмы!

Китти с удивлением осознала, что обрадовалась новости о расставании Ларри и Нелл.

– Мне всегда казалось, что эта девушка ему не подходит, – сказала она.

– Разумеется. Она не стоит Ларри.

– Правда, странно, что мы беседуем о Ларри, который так далеко?

«А сами все сидим здесь», – мысленно добавила Китти.

Долгая суровая зима окончилась, и все вернулось в привычную колею. Дни напролет Китти готовила и приводила в порядок старый дом, чтобы миссис Уиллис могла в нем прибраться, чинила одежду Памелы, помогала в деревенской церкви, ходила по магазинам в Льюисе, слушала новости по радио, читала Памеле и для себя. Дел все время оказывалось больше, чем времени, и все равно не отпускало чувство, будто она бездельничает. Китти завидовала Ларри и его индийскому путешествию.

У Луизы были свои печали – она никак не могла забеременеть.

– Я тебе говорила, что собираюсь сходить к знахарю? Мама уговорила. И Джорджа свожу.

– Ну, вреда от этого не будет, – заметила Китти.

– Видимо, скажет мне пить сырые яйца и завязать со спиртным или что-то в таком духе. Главное, чтобы не советовал мне отдыхать. Ничто не бесит меня сильнее, чем советы отдохнуть.

– Может, тебе стоит на пару недель уехать в город?

– Не понимаю, как это поможет забеременеть. Хотя, конечно… – Луиза бросила на Китти заговорщический взгляд, совсем как когда-то. – Помнишь девчонок, что торчали у бараков по ночам и кричали «Одиннадцатый параграф»?

– Ой, господи! – Китти хихикнула. – Я прямо скучаю по войне.

– А тогда мы мечтали, чтобы она скорее кончилась.

Китти вздохнула:

– Тогда я мечтала лишь о собственном доме, собственном муже и собственном малыше. Я воображала тогда, как буду шить шторы, печь хлеб и просыпаться в залитой солнцем спальне в моем собственном маленьком домике.

– Не понимаю, чего тебя так тянет на маленькое.

– Видимо, я слишком часто играла с кукольными домиками, – ответила Китти. – Теперь дом настоящий, а я превращаюсь в собственную мать.

Однако тем, что ее по-настоящему пугает, делиться с Луизой она не стала. Не рассказала, как иногда в течение часа, а то и больше сидит в кресле, погруженная в странный тяжелый ступор. В последнее время ее не отпускала усталость. Голова пустела, так что уже невозможно вспомнить, что собиралась сделать. Когда приходила Памела, которой хотелось есть или развлекаться, Китти брала себя в руки. Но даже пока она варила яйцо и поджаривала кусок хлеба, ее не покидало глухое чувство бессмысленности.

Как это объяснить Луизе, ведь та уверена, что все проблемы решит рождение ребенка? Как рассказать, что из-за Памелы порой хочется взвыть? Конечно же Китти обожала дочь и умерла бы за нее не задумываясь. Но жить ради нее оказалось куда сложнее. Оказывается, родить ребенка – это недостаточно. Но недостаточно для чего?

Жалко, что Ларри не здесь. С ним она могла бы поговорить об этом. Вот чем хороши верующие, даже если ты не разделяешь их убеждений: они способны понять, когда говоришь о смысле. Они допускают существование некой высшей цели. Китти до сих пор помнила, как в их первую встречу он спросил ее: «А вам не хотелось бы жить благородно и правильно?»

Порой, сидя на кухне и глядя в пространство, Китти думала о будущем, когда Памела вырастет и больше не будет в ней нуждаться. И спрашивала себя: «Что же я буду делать?»

«Конечно, у меня будет Эд».

И разум тотчас ускользал от этих мыслей, не желая узнать, куда они приведут, и голову заполняло дымное серое облако.

Хьюго заходил чаще, чем требовали дела. Сидел с ней, развлекал Пэмми и держался как друг семьи, вот только взгляды, которые он бросал на Китти, были больше чем просто дружеские. И тогда она корила его, словно расшалившегося ребенка:

– Ну хватит, Хьюго. Прекрати.

А потом Китти ждала его, а когда он не пришел, то с испугом поняла, насколько ей не хватает его внимания.

Однажды Китти приснилось, что она одета в купальник, и все парни смотрят лишь на нее. Она – юная и желанная. Вокруг пляж, и набегающие волны кипят и пенятся, разбиваясь о берег. Впереди простирается необъятный океан. Китти пускается бежать и мчится по песку и гальке к морю. Все быстрей и быстрей, переполненная ликованием: сейчас она бросится в эти огромные пенные волны, они подхватят ее и унесут прочь.