Откровение - Юрий Никитин

Томас зажимал рот, женщина сопротивлялась все слабее, заспиной слышал тяжелое дыхание Олега. Звери замедлили бег, он видел, какдвигались их ноздри, вылавливая запахи, и сам услышал аромат ее волос, вкоторые зарылся лицом.

Вдруг один зверь что-то проревел, остальные повернулиголовы. Покрывало висело на краю пропасти, слегка шевелилось под движениемвоздуха, так же лениво соскользнуло с камня, на миг показался краешек, и оноисчезло.

Зверь снова проревел, люто и повелительно, звери с разбеганачали прыгать в пропасть. Томас задержал дыхание, его ладонь все еще зажималарот незнакомке. Последним прыгнул вожак. К великому разочарованию Томаса за егоспиной развернулись широкие черные крылья, почти невидимые в темноте, и он понял,что не дождется тяжелых шлепков множества тел.

Женщина яростно стала освобождаться. Томас удержал ее руку,снова блеснул нож. Он ощутил удар в бок, если бы не доспех, лезвие поразило бысердце. Удерживая, прошипел вполголоса:

— Да уймись ты!.. Вдруг мы не враги?

Она перестала сопротивляться только на миг, затемзабарахталась еще яростнее. Томас едва удерживал этот маленький ураган:

— Перестань! Не видишь, мы тебе помогли!

Она что-то вскрикнула, голосок показался ему птичьимщебетом, звучал красиво и мелодично.

— Олег, да скажи ей!

Темные в ночи глаза волхва уставились в лицо незнакомки.Что-то сказал на таком же птичьем языке. Томас чувствовал, как тело женщинывздрогнуло, но ответила быстро и яростно. Олег покачал головой, снова что-тосказал, а затем кивнул Томасу:

— Пусти. Она приняла тебя за... Ну, сам понимаешь,железный истукан, то да се... Я сам таких видел на Талосе. Один такой островохранял, целые глыбы кидал в проплывающие корабли.

Томас сказал раздраженно:

— Ты не умничай. Чего это она? Мне почудилось, илиона... живая?

Он осторожно разжал руки, девушка отодвинулась, гневновзглянула в его лицо. Он видел в чуть раскосых глазах удивление, затем ее губычуть дрогнули в улыбке. Сердце Томаса екнуло. Она что-то спросила, онвзмолился:

— Олег, переведи! Переведи, что сказала.

— Это принцесса Мао-Шань, — объяснил Олег, голосбыл уважительным. — Смелая девушка...

— Как проникла сюда? — допытывался Томас. —Она... она... само совершенство! Редкий герой даже подумает, чтобы сюда, аона... Олег, что она ищет? Зачем явилась?

Олег повторил вопросы, девушка покачала головой, в ее глазахбыли гордость и печаль. Еще раз взглянула на Томаса, долгим и внимательнымвзором, улыбнулась так, что его сердце взлетело на крыльях, отступила на шаг и,Томас не успел ахнуть, растворилась в ночи. Легкие шаги чуть шелестнули в ночи,в воздухе остался легкий запах жасмина.

Томас ощутил, что мир потемнел, свет померк, а на плечиобрушился каменный свод подземного мира. Хриплым от горя голосом прошептал:

— Почему... зачем ушла?

Олег уже осматривался по сторонам:

— Томас, у нее свои дела, а нас свои... Ты не забывай,мы за Ярославой сюда спустились. Или ты уже... гм... надумал что-то еще?

Томас с трудом оторвал взор от темного пятна между скалами,где видел последний раз тонкую фигурку принцессы:

— Олег, я даже не думал, что на свете могут быть такиеотважные... и такие прекрасные, по-своему, конечно, девушки...

— Брось, — посоветовал Олег. — Она тебе неровня. Принцесса!

— А я король, — сказал он, защищаясь.

— Твое королевство уместится на ее мизинце. Она изЧайны, Срединной империи. Ты для нее варвар из крохотного окраинного мирка. Онитам только себя чтут за людев... Чайвинизм называется. В вашем перевернутомязыке звучит как шовинизм...

Томас не слушал, его ноздри раздувались, вбирая последниекрупицы запаха.

— Неужто мир так велик, что больше не встретимся?

Олег посоветовал:

— На обратном пути надо взглянуть на ту скалу. Вдруг дацарапнула словцо... Хотя вряд ли. Больно руки нежные для такой грубой работы...А мир, наоборот, тесен. Уже лбами натыкаемся друг на друга.

Он полез по скале, вверху смутно проступала расщелина. Томаскак во сне двинулся за ним, все еще видел прекрасное и гордое лицо, странноудлиненные глаза, чуть приподнятые у висков, миндалевидные глаза... Кого онаявилась спасать?

Когда Томас начал натыкаться на стены, не соображая кудаидет, сапоги его стучали как у подкованного слона, Олег свернул к россыпиогромных камней, острых и негостеприимных:

— Здесь заночуем.

Томас проговорил мертвым от усталости голосом:

— Надо идти. Мы еще не освободили Яру.

— Освободим, — бросил Олег. Он пробрался в самуюсередину, там была крохотная площадка, сразу повалился и раскинул руки. —Подумай только, первая ночь в аду! Не просто побывал, но и поспал, а утром силбудет побольше.

Томас прошептал немеющими от усталости губами:

— Тогда выступаем сразу на рассвете вечером...

Он еще слышал как хмыкнул калика, не успел спросить, что оннашел смешного, как земля ринулась ему навстречу. Раздался звон железа. Уже вполузабытьи чувствовал. как сильные руки перевернули на спину, Дальшепровалился в черноту, из которой уже не надеялся вынырнуть.

Над головой гремело, грюкало, кто-то бил гигантским молотом,откалывая целые скалы. Томас распахнул глаза, мгновенно переходя от глубокогосна к ясности. Над головой тяжело двигались все те же тяжелые тучи, грохотали,высекали искры. Он лежал на коричневом камне, словно покрытом свернувшейсякровью. Мышцы напрягались, требуя нагрузки. Во всем теле чувствовалась мощь.

Он приподнялся на локте, поморщился, сустав отозвался болью,но в голове ясность, а отдохнувшее сердце колотится часто и мощно, требуяработы. Как хорошо быть молодым, мелькнула мысль. Вчера подыхал от усталости!

Калика сидел между камней, почти неотличимый. Только волосыярче, а голые плечи блестят под мертвенным лунным светом как валуны на берегуЛа-Манша. Луна взошла огромная, изъеденная пятнами, словно круг сыр,потравленный плесенью.

Калика неспешно обернулся, ощутил движение:

— Проснулся?.. Что-то снилось?

— Я храпел? — ответил Томас вопросом навопрос. — Черт, давно со мной такого не было.

— Нет-нет, — успокоил Олег. — К тому же Ярасама спит как бревно, не побеспокоишь.

Томас нахмурился, сравнениям язычника недостает изящества,особенно, когда речь идет о красивых женщинах, но в иных случаях ни мудрость,ни сидение сто лет в пещерах не помогут. Кому-то Господь дал, а кому-то лишьпоказал, да и то издали.