Завоевание Кавказа русскими. 1720-1860 - Джон Баддели

Оказалось, что в ночь на 21 августа, увидев, что все потеряно, Шамиль с одной из жен и детьми – еще одна его жена погибла во время осады – и в сопровождении нескольких верных сторонников нашел убежище в одной из пещер в скале выше Койсу. На следующую ночь маленький отряд спустился на берег реки и, построив плот из нескольких бревен, отправил его вниз по реке – на него посадили нескольких кукол, чтобы отвлечь внимание русских пикетов. Обман удался; легкий плот быстро заметили и начали обстреливать. Тем временем беглецы осторожно проползли вдоль берега, пока не достигли расщелины. Здесь они повернули в глубь территории, но наткнулись на русский пикет. Завязался бой, в ходе которого Шамиль и его маленький сын были ранены, а русский офицер убит. Было потеряно время, и они поспешили вперед, добрались до верхней долины, взобрались по крутому подъему и далее, то спускаясь, то поднимаясь по склону горы, опять вышли к берегу реки чуть выше места слияния Анди и Авар-Койсу, вблизи от Ашилтского моста. Беглецы сумели перебраться на левый берег и продолжили путь по горным склонам. Они не успели уйти далеко, когда их заметил отряд из Гимр, который был послан контролировать мост. По беглецам было произведено несколько выстрелов, но безрезультатно, и Шамиль, увидев, кто это был, с горечью повернулся к своим односельчанам и прокричал: «Мы еще встретимся, люди из Гимр!» Затем он последовал за своими спутниками и скрылся из вида.

Русские опять праздновали победу; опять правительство в Петербурге поздравляло себя с уничтожением влияния Шамиля и мюридизма, и опять обманулось в своих ожиданиях. Раненый, бездомный беглец без средств к существованию, без единого соратника, – казалось, ему ничего не осталось, кроме жизни загнанного разбойника, пока смерть не положит конец его страданиям. Тем не менее уже через год он снова стоял во главе вооруженного отряда. Через три года он нанес сокрушительное поражение своему сегодняшнему обидчику; а еще через год весь Северный Дагестан был под его властью, русские гарнизоны уничтожены, а мюриды торжествовали в лесах и горах от Самура до Терека, от Владикавказа до Каспия. Так что это был еще не конец!

В резком контрасте с северной кампанией самурская экспедиция под руководством Головина достигла значимых результатов малой кровью. Была занята вся долина Самура; построена цепь крепостей, включая укрепления у важного аула Ахты; проложена дорога от верхнего течения реки через главный хребет через Шин. Эта дорога сократила путь от Дагестана до Грузии на 300 верст. Многие свободные общины были объединены в одну административную единицу после учреждения в Ахты местного дивана (совета) во главе с русским комендантом. Было сделано все, чтобы поддерживать и соблюдать местные традиции и обычаи. Благодаря этим разумным мерам, политическим и военным, жители населенной долины перешли к мирной жизни, и, хотя время от времени случались беспорядки, особенно в 1848 году, когда Шамиль попытался взять Ахты, Южный Дагестан не только перестал доставлять России большое беспокойство, но и не раз служил базой для военных операций против врага.

Граф Граббе был так доволен результатами своих усилий, что мало думал о побеге Шамиля. Действительно, цена, которую он предложил за голову беглеца, была не более 300 рублей. Однако император Николай, который внимательно следил за делами на Кавказе и иногда видел дальше, чем любой из его министров или генералов, предчувствовал недоброе. На полях отчета Граббе о взятии Ахульго он собственной рукой написал: «Очень хорошо, но жаль, что Шамиль сбежал; признаюсь, я боюсь новых козней с его стороны, несмотря на то что, без сомнения, он потерял большую часть своих средств и влияния. Посмотрим, что будет дальше»[103].

Положение дел в Чечне, однако, зимой 1839/40 года, казалось, оправдывало оптимизм Граббе. По его приказу генерал Пулло в декабре и потом в январе прошел маршем по большей части нижней Чечни, не встретив никакого сопротивления. Напротив, чеченцы казались присмиревшими. Они безропотно приняли условия, навязанные русскими командующими, выдали разбойников, нескольких русских дезертиров и пленных, сдали значительное количество оружия и даже с достоинством приняли назначенных им приставов. Граббе приписал эту чудесную перемену своему успеху в Ахульго и доложил Головину и военному министру в Санкт-Петербурге о восстановлении мира в стране. «Хотя нам не удалось схватить Шамиля, но смерть и пленение всех его сторонников, его собственное позорное бегство и суровый урок, преподанный тем племенам, которые поддерживали его, лишили его всего влияния и сделали из него человека, скитающегося по горам, который должен думать только о том, как обеспечить собственную безопасность. Секта мюридов перестала существовать, со всеми его сторонниками и последователями». Более того, разрабатывая план операций на 1840 год, он писал: «Учитывая нынешнее положение дел в Дагестане и Чечне, вполне вероятно, что экспедиционные войска не встретят сопротивления и что строительство крепости в Чиркее будет осуществлено без боев. В Чечне не предполагается никаких серьезных беспорядков или восстания». Изначально было намерение построить всего две крепости, в аулах Чиркей и Герзель. Теперь Граббе предложил построить третью крепость в Дача-Барзое, у входа в нижнюю долину реки Аргун. Тем самым было положено начало строительству так называемой чеченской передовой линии, третьей параллели Вельяминова. Однако, как оказалось, построена была только одна крепость – у аула Герзель, – и еще до начала весны вся Чечня была охвачена восстанием. Русские до некоторой степени сыграли на руку Шамилю, чего он, конечно, не ожидал. Пулло был храбрым и умелым офицером, однако он был весьма жесток, а мы можем легко представить себе, что это значит на Кавказе. Более того, он был крайне неразборчив в средствах. Чеченцы боялись и ненавидели его. Когда, не найдя русских, достаточно знающих местный язык, чтобы заполнить штат приставов, Пулло стал назначать на эти должности самых отъявленных негодяев из числа местных жителей, и те относились к своим подчиненным с беспрецедентной жестокостью, и понятно, что скоро чаша терпения последних была переполнена. Неудовлетворенность породила возмущение, а когда пошел слух о том, что чеченцев будут разоружать, превратят их в крестьян на русский манер и станут призывать на службу в армию, этого было достаточно, чтобы люди созрели для решительных действий. Им не хватало лишь лидера, и тут как раз и пригодился Шамиль[104].