Оскар за убойную роль - Анна и Сергей Литвиновы

Теплицын усмехнулся:

– Да, мистер Ниро Вульф. Наслышан о вас. Ну что, удалось вам раскрыть дело?

– Надеюсь, что удалось.

– Да что вы говорите! – Насмешка в голосе Теплицына переросла в откровенную издевку.

– Пока могу сказать вам одно: я выяснил, кто украл документ из сейфа.

– И кто же?

– Один из сотрудников отдела Садовниковой.

– Фамилия, имя?

– Завтра этот товарищ придет к вам с заявлением об увольнении. Прошу вас отпустить его с богом и не применять к нему никаких санкций. Это было главным условием его признания.

– Кто он? – В голосе Андрея Федоровича послышался металл. – Имя!

– Ну, хорошо, если вы настаиваете, – вздохнул Ходасевич.

Он вытащил из внутреннего кармана пиджака телефон, выбрал опцию «Диктофон» и нажал на «воспроизведение». Приставил диктофон к трубке.

– Я не знала, что все так получится… – полилось оттуда.– Я думала, это как игра… Я полагала, потом Макс вернет документ на место…

Полковник выключил диктофон и спросил:

– Вы узнали голос?

– Боюсь, что да, – вздохнул Теплицын. – Кто такой Макс?

– Любовник этой особы. И одновременно ухажер моей Татьяны. Теперь вы понимаете, что у барышни был мотив?

– У женщины всегда найдется мотив, чтобы уничтожить другую женщину, – усмехнулся Теплицын.

– Не могу с вами не согласиться, – галантно проговорил полковник. – А со своей стороны могу подтвердить, что признание эта особа сделала в здравом уме и не под пытками. И я прошу вас не нарушить мое обещание, данное этому человеку.

– Хорошо, – вздохнул Андрей Федорович. – Выгоню ее, и дело с концом. Да и что с этой козы возьмешь? Не убивать же ее.

– И еще, – вздохнул Валерий Петрович. – Вы доверяете вашей охране?

– К чему этот вопрос?

– Можете не отвечать. Но у меня есть данные, что в «Пятой власти» могут быть установлены камеры скрытого видеонаблюдения. Скорее всего, в кабинете Татьяны.

– Откуда сведения? – отрывисто поинтересовался Теплицын.

Ходасевич проигнорировал его вопрос.

– Так что советую вам как следует проверить ваш особняк. Со своей стороны могу порекомендовать опытного специалиста.

– Спасибо. Специалиста я найду сам, – отрезал Теплицын.

Пятница, вечер

Анжела бросила на себя последний взгляд в зеркало. Все-таки она чертовски хороша. Черные глаза, черные брови, иссиня-черные волосы. Чувственные, в бабушку, полные губы. Большая грудь, осиная талия, длинные ноги. Алые губы и черные глаза оттеняет блузка розового цвета – самого модного в этом сезоне, ее дополняют темно-розовые брюки. И черные босоножки от «Босса» на высоких каблуках.

Анжела глянула на золотые часики: ой, она уже опаздывает. А по столичным пробкам – так опоздает наверняка. Она вылетела из квартиры, захлопнула дверь.

Лифт отвез ее прямиком в подземный гараж.

Машина радостно мигнула, когда она щелкнула пультом центрального замка.

Уже за все это – обставленную квартиру-»двушку» почти в центре Москвы, подземный гараж, новенькую машину – можно уважать папика. Почти даже любить его. Несмотря на то, что от него неприятно, по-старчески, пахнет и он иногда выпивает без меры и бывает занудным и въедливым. Зато папик никогда не заставляет ее заниматься сексом, если она не хочет. И Анжела, в отличие от множества своих подруг и коллег, может жить припеваючи, нигде не работая, – просто порхать прихоти ради из редакции в редакцию. Да и потом, папик – это только начало. Ее первая ступенька по лестнице, ведущей в светлое будущее.

Анжела завела мотор – движок сыто и солидно загудел. Она включила первую передачу и выехала из подземного гаража своего нового блатного дома на улице Правды. Отсюда и до центра недалеко, и множество редакций под боком – от старорежимного «Огонька» и «Здоровья» до новомодной «Бурды». Всегда можно зайти к подружкам кофе попить, языком почесать. А может, даже и слить (а то и продать) знакомым журналерам компромат по заданию папика. Правда, сейчас, под вечер, Анжела направлялась ни в какую не в редакцию. Она ехала развлекаться.

Выворачивая из гаража налево, в сторону Ленинградского проспекта, Анжела не заметила, как от тротуара вслед за ее «Рено-Меган-2» отваливает какая-то небольшая красная машина.

За ней следили уже несколько дней, но она ничего не замечала.

Она даже и предположить не могла, что кому-то это может понадобиться.

* * *

– Але, привет.

– Привет, дорогая.

– Ну, все в порядке. Она выехала.

– Давай, дорогая. Действуй.

Вздох в трубке, а затем звучит Татьянин голос – слышно, что она изо всех сил старается бодриться:

– Постараюсь.

– Все будет хорошо, – ласково проговорил Ходасевич. – У тебя получится.

– Ладно, ладно.

– И, пожалуйста, береги себя.

* * *

На Ленинградке Анжела повернула в сторону центра. Машин было мало: сегодня пятница, и все едут в обратную сторону, на дачи. А по ее маршруту никаких пробок – всего лишь, как говорят по радио, «плотное рабочее движение». Довольно быстро Анжела проскочила площадь Белорусского вокзала, а затем и Маяковку. Машины по Тверской ехали, пусть со скоростью двадцать километров в час, однако же ехали, а не стояли вмертвую. «Этак я и вовремя на месте буду», – подумала она. Папик не любил опозданий, но тут уж ему пришлось смириться с ее поведением: она являлась на свидания в тот момент, когда ей хотелось и когда у нее получалось.

Чуть-чуть не доехав до Пушкинской площади, Анжела сбросила скорость и, нарушая правила, свернула под «кирпич» в огромную арку сталинского дома, в Малый Палашевский переулок. Владелец «Мерседеса», выползающего навстречу из-под арки, сначала обиженно загудел, но потом разглядел сквозь лобовое стекло ее – полногубую, чернокудрую – и сделал ручкой, посторонился. Так она и проползла в переулок. Теперь ей было совсем недалече: в клуб «Целина» в Малом Козихинском. Там сегодня праздновали премьеру очередного полнометражного фильма компании «УТВ-Кино». Клуб этот – владение папика, и все подъезды к нему были ей известнее, чем дом родной.

Анжела притормозила перед пересечением Палашевского переулка с Сытинским тупиком. Близоруко щурясь, посмотрела направо-налево: нет ли встречных или попутных. И в этот момент вдруг ощутила сильнейший удар сзади. Раздался железный грохот. Ее бросило вперед, на руль (она никогда принципиально не пристегивалась – чтоб грудь не сдавливало). Через секунду ошеломления Анжела поняла, что случилось: в багажник ее машины кто-то въехал. На смену недоумению пришел гнев.