Ставка на Проходимца - Илья Бердников

— Это чем же таким от вас несет?!

Я уселся на камень возле очага и открыл забрало. Да, в закрытом помещении явственно ощущался неприятный запашок.

— А мы после боев в грязи парфюмера навестили… Такой интересный тип оказался… Честное слово!

— То-то тухлой рыбой воняет и еще бог весть чем! — Данилыч покосился на одеяло в моей левой руке. — А это что за тряпка?

Я развернул одеяло, расстелил его по полу и стал объяснять, подсвечивая фонарями шлема:

— Вот это — луна, это — беженцы… А это — твари, что жрут тех, кто не успел убежать. Это у них вроде местной летописи…

— По одеяльцу выходит, что тварей будет видимо-невидимо. — Данилыч ткнул пальцем в темную массу в левой части одеяла. — Остается только узнать, куда дернули местные жители, чтобы постараться к ним присоединиться. Если такое кагало из воды попрет, то нам ни стволов, ни боеприпасов не хватит отбиться.

— Напалма бы! — высунулся из-за моего плеча Санек.

— А ну марш к дверям! — прикрикнул Данилыч.

— Где же мы напалм возьмем… — проворчал он задумчиво, когда обиженный штурман ушел на свой пост.

— Можно вот эту горючку взять, — я кивнул на очаг. — Горит она отменно и зажигается легко. Сделаем из небольших горшков этакие «коктейли Молотова»…

— Неплохо, — поднял указательный палец Данилыч. — Вот только почему местные все равно убрались отсюда? Посчитали, что не отобьются? Или знали, что всех тварей не одолеть?

Браслет, отложенный Данилычем, пиликнул и тихо проговорил голосом Имара:

— Со стороны потока наблюдаю движущуюся массу. Похоже на колонну чварей, что у дома валяечся. Думаю, что стрелячь неразумно.

Данилыч метнулся взглядом по хижине, схватил браслет.

— Их очень много, говоришь?

Браслет что-то просипел, звук стих, утончаясь.

— Все, издохла тонкая техника, — резюмировал Данилыч. — А нам нужно выбираться отсюда, ребятушки.

Ками, оставив Люську, начала копаться в своем рюкзаке. Вынула сверток с какими-то деталями, защелкала металлом, собирая, по-видимому, новый пистолет-пулемет вместо оставленного в «морском еже». Вот и умница.

Я же кинулся собирать по всей хижине горшки и наполнять их горючей жидкостью из очага, вначале потушив огонь, для чего накинул на очаг мокрое кожаное одеяло. Ко мне присоединилась Люська, вспомнившая свои недавние навыки. Сестра освобождала горшки от всякой ерунды, сушеного мяса, зерна, подавала, принимала полные, ставила в сторонку…

— Не высыпай все зерно, а еще лучше — добавляй в каждый горшок немного тряпок, — посоветовал я ей. — Пусть как пропитываемая основа работают.

Маслянистая жидкость, вычерпываемая мной, медленно возвращала свой прежний уровень. Видимо, очаг все-таки был связан с каким-то месторождением через узкую скважину. Это радовало, так как давало неограниченный запас горючего. Я хотел было пригласить Данилыча также помочь с горшками, но шофер сгорбился над отброшенным мной одеялом и внимательно изучал его при свете своего любимого дорожного универсального фонаря.

В двери проскользнул Имар. С полиэтиленового плаща пионца ручьями текла вода, а лоснившаяся в свете фонаря физиономия была несколько смущенной.

— Их очень много, — сказал он и вытащил из-под плаща снайперский комплекс, положил аккуратно на одну из лежавших на полу шкур. — Как река движутся. Как черная река.

— Думаешь, отсидимся здесь? — спросил я его. — Стены выдержат?

Имар пожал плечами.

— Стены крепкие, но кто знаечь, что к ним придет…

В этот момент Санек выстрелил из «Сайги».

— Лезут, лезут! — заорал он, повернув голову в хижину. — Давайте ваши горшки!

Я подскочил к дверному проему, погасил фонари шлема и выглянул наружу. Действительно, настоящий черный поток выплескивался из промежутка между каменными хибарками и плавной рекой струился через центральную площадь. Как только я высунулся из дверей, от потока стали отрываться отдельные лохматые особи, очень схожие с ожившими клубками водорослей, направляясь в сторону нашей хижины.

Я швырнул в сторону движущихся клубков один за другим два горшка, предварительно зажегши их содержимое. Две огненные дорожки пролегли к ползущим тварям, осветив мокрую ночь. Дождь сбивал пламя, не давал ему подняться, а затем вырвавшееся вперед существо просто проползло по огню, затушив его в этом месте.

— Не выходит ничего! — проорал я, забыв, что нахожусь в шлеме, наружный динамик не включен, и слышать меня может только Ками.

Сбоку пару раз ударила «Сайга», выбивая фонтаны жижи из ближайшей твари. Санек азартно блестел глазами, целясь в следующую «кучу водорослей», но я затащил его внутрь хижины и захлопнул дверь.

— Баррикадируем!

На этот раз я открыл забрало, и меня слышали все. Имар и Санек засуетились, срывая деревянные полки, выламывая булыжники из составного пола хижины. Люська попыталась было потащить здоровенный кувшин с зерном, но не смогла даже пошевелить его и теперь стояла, беспомощно хлопая ресницами…

Я понял, что сестра вот-вот разревется, и бросился ей на помощь. Тащить массивный кувшин было бесполезно, и я накренил его, покатил нижней круглой кромкой по полу. Люська вертелась рядом, пытаясь помочь, чуть не попала ногой под кувшин…

— Я понял! — рявкнул Данилыч, разгибаясь от одеяла, над которым сидел, несмотря на окружавшую его суету.

В дверь что-то мощно ударило. Заскрипело дерево, посыпалась крошка с косяков. Имар помог мне прислонить кувшин к дверям, втыкал в баррикаду полки, подставлял камни…

Удары стали сыпаться чаще, вся баррикада шаталась, грозя обвалиться. Я с Имаром подперли ее плечами, а Санек суетился вокруг, пытаясь добраться до узенького оконного проема, расположенного почти у потолка. Видимо, он намеревался стрелять оттуда в незваных гостей, что так нагло ломились в хижину. Ками обняла перепуганную Люську и усадила ее рядом с собой на койку.

— Это не описание событий! — Данилыч потрясал замызганным одеялом у моего носа. — Это схема эвакуации! Как схемы «при пожаре»! Вот смотри, — он тыкал пальцем в мутные узоры на размокшей коже, — вот проход в горы, там что-то вроде пещер, где местные переживают все это безобразие…

— Хорошо, — согласился я, поправляя выпавшую из баррикады полку и тут же подпирая плечом качнувшийся кувшин. — А что нам это дает? Мы-то заперты в этой хижине!

— А почему местные не отсиживаются в хижинах? — спросил Санек. — Сделаны они достаточно крепко, двери можно завалить камнями, а с водой вообще никаких проблем быть не должно: сделал отвод с крыши и пусть себе течет! В принципе, мы сами можем так сделать…

Люськин крик отвлек меня от Саньковых рассуждений. Сестра вскочила, указывая пальцем на окошко, до которого так безуспешно пытался добраться Санек. Из узкого проема свисало толстое извивающееся щупальце, что постоянно меняло цвет, словно принадлежало разъяренному осьминогу. И этот осьминог явно пытался нащупать кого-нибудь из обитателей хижины: то зеленый, то белый в фиолетовую крапинку «шланг» ухватил один из горшков, что стояли у очага, удовлетворенно расцвел всевозможными малиновыми оттенками и втянулся наружу, разбив при этом горшок о край проема. Масляный язык протянулся по стене до самого пола, и я вздрогнул, представив, что щупальце могло схватить и чью-то ногу. Судьба хозяина ноги в таком случае была бы весьма плачевной.