Хафиз и пленница султана - Самид Агаев

– А откуда вы знаете про Нуха? – удивился в свою очередь Али, – Это ведь не в вашей религии.

– Да армяне нам все уши про него прожужжали, еще говорят, что Нух был армянином.

– Кто бы сомневался, – бросил Али.

– Так это правда? – поразился Курбан.

– Нет, конечно, во времена Ноя национальностей вообще не существовало.

Все были из одного рода, племени, – сказал Али.

А в мире, друзья мои, ничего хорошего не происходит. Хаос и бардак. Халиф совершенно скурвился, стравливает царей и султанов, поскольку его власть давно уже стала фикцией. Монголов он натравил на Азербайджан.

– Да что вы говорите, как же так? Здесь же мусульмане, его паства.

– Ну не на мусульман конкретно, а на хорезмшаха, который здесь находится. Но хрен редьки не слаще, как говорил мой друг Егорка.

– А что такое редька? – спросил Курбан.

– А почему ты не спрашиваешь, что такое хрен?

– Догадываюсь, – скромно сказал Курбан.

– Неправильно догадываешься, хрен это тоже овощ. Вы спрашиваете, почему? Не любит он его. Потому что Хорезм покушался на власть халифа. Войска хорезмийцев два раза стояли у стен Багдада. Отец нынешнего хорезмшаха, Мухаммад, отступил из-за того, что ему не повезло с погодой. Пошел снег, и ударили морозы, которых вообще в Ираке никогда не бывало. Султан Мухаммад во всеуслышанье говорил о том, что власть халифа духовная, а власть светская должна принадлежать султану. Но из-за снегопада он признал свою ошибку, сочтя это вмешательством Аллаха, и раскаялся, отвел свои войска. Джалал тоже дошел до Багдада и в последний момент отвел войска. Почему – не знаю, но, несмотря на то, что оба пощадили халифа, тот их поступков не оценил.

– А почему же хорезмшах теперь у нас в Азербайджане хозяйничает?

– Видишь ли, когда у Мухаммада была заварушка с халифом, Узбек под шумок пытался оттяпать у того Хамадан, но проиграл, бежал, а потом сдался. Хорезмшах пощадил его и оставил данником, с тех пор тот отбивал хутбу с именем хорезмшаха. Поэтому Азербайджан принадлежит хорезмшаху. Но это неплохо, все же мы единоверцы, я не вас имею в виду. Если бы не они, мы бы сейчас под грузинами жили. От них вообще спасения не было. Абу-бекр был даже жениться вынужден на грузинской царевне, чтобы прекратить разбои.

– Почему же так не везет нашей стране?

– Потому что ублюдки нами правят всю жизнь. Что хорошего можно ожидать от потомка раба?

– Кого ага конкретно имеет в виду?

– Я имею в виду Узбека и всех его братьев, которые произошли от Джахан-Пахлавана, а тот был сыном тюркского раба по имени Ил Дениз. Вообще-то это даже не имя, это кличка, означавшая море, воздух. Когда рабу дают прозвище, означающее величие природы, понимаешь, насколько он был жалок, что в насмешку его наградили таким прозвищем. И на ком они женились? Про Абубекра я уже сказал, он же предал свой народ, взял Гянджу вместе с грузинами. А жена Узбека, эта стерва Малика-Хатун. При живом муже предложила себя в жены Джалалу. Из-за ее порочности я лишился работы, мой начальник лишился работы, то есть наоборот, сначала он, ну а потом, соответственно, я, да.

Али замолчал, потер лоб. Он не знал, зачем он рассказывает совершенно незнакомым людям, свои крамольные соображения. От выпитого арака и дымной комнаты у него разболелась голова. Заметив гримасу на его лице, хозяин сделал знак Курбану. Тот простился и ушел. Пришел мальчик, убрал скатерть. Хозяин вытащил из ниши в стене тюфяк, расстелил его и пожелал гостю спокойной ночи.

Али поблагодарил, лег и сразу же заснул, думая о Йасмин.

Кошмары преследовали его с первой же минуты забытья. То хорезмийцы гнались за ним со змеей в руке, то его заковывали вновь в цепи, а на его глазах уводили куда-то Йасмин. То Малика пытала его, требуя, чтобы он засвидетельствовал ее развод с Джалал ад Дином и совершил обряд бракосочетания с Чингиз-ханом.

Видимо она любила победителей.

Напрасно Али кричал, что он не молла, она была неумолима. Она продолжала трясти его до тех пор, пока он не проснулся.

Хозяин тряс его за плечо, говоря:

– Вставайте, ага, вставайте быстрее. В селе какие-то люди, вооруженные. Вам лучше скрыться, я не смогу защитить вас. Я решил вас предупредить, не зная, в ладу ли вы с законом или нынешней властью. Если вы хотите скрыться, то еще не поздно это сделать. Они только въехали в деревню, стоят на главной улице у арыка.

– Сколько ночи?

– Полночь минула.

– Я лучше скроюсь.

– Хорошо, следуйте за мной.

Али резко поднялся, застонав от боли, голова была налита тяжестью, в висках стучали огненные молоточки.

– Пойдемте, господин, пойдемте, – торопил Фируз.

Али быстро оделся и вслед за хозяином вышел на веранду. Дождь продолжал идти с той же силой. Хозяин спустился во двор и вывел из-под навеса коня.

Али схватился за луку седла, морщась, взобрался на коня. Феруз осторожно выглянул на улицу и открыл ворота.

– Возьмите правее, все время так езжайте, забирайте вправо, по боковой улице спуститесь вниз.

Али поблагодарил и тронул коня, пытаясь оправдать и понять свое бегство. Он не говорил Фирузу, что скрывается от правосудия. Но появление вооруженных людей могло означать либо хорезмийцев, либо разбойников. Плохо было и то и другое. До его слуха, донесся топот коней, бряцанье оружия, короткие возгласы. Деревня лежала в лощине между двумя горами, пешком можно было уйти в любую сторону, поднявшись на гору, но дорога была только одна. Рискованно было ехать по ней, но, и бросать коня, было жаль. Али поехал шагом, проклиная вчерашний арак и армян вместе с ним, каждый толчок и подскакивание вонзали в его мозг огромную раскаленную иглу. Холодный дождь хлестал по лицу наотмашь, но сейчас это ему было даже приятно. Всего в деревне было две улицы. Они раздаивались на въезде в нее. Сейчас Али как раз выехал в это место, надеясь, что если его заметят всадники, то в темноте примут за своего. Но он ошибся. На выезде из деревни стояла большая группа всадников. Проезжая мимо них, Али поздоровался. Они воззрились на него с таким удивлением, словно у него было две головы вместо одной. Али клял себя за то, что он не смог отказать Ладе, и позволил ей купить для него дорогую одежду. Это были не хорезмийцы, что было уже хорошо, и на разбойников они не походили, так как в них чувствовалась определенная дисциплина, За спиной он слышал, как они переговаривались по-тюркски, выясняя друг у друга, кто этот вельможа и что он делает в такой час в этой дыре. Любопытство, видимо, у них все же взяло верх. Али услышал топот копыт за спиной. У Али было искушение пустить коня в галоп, но он удержался. Не такой уж он был искусный наездник, чтоб оторваться от погони, точнее, он никаким не был наездником, тем более с такой больной головой, как сейчас.

– Ага, остановитесь, – услышал он приказ. В следующий момент сильные руки ухватили за поводья его коня, вынудив остановиться.