Брошенные в реальном времени - Вернор Виндж

Впрочем, реакция Вила скорее напоминала реакцию его дочери Энни на фильм «Черви внутри». Его показывали на фестивале фильмов двадцатого века, запись которого прилагалась к новой базе данных Энни. Старые Соединенные Штаты находились в 1990-х на пике своего могущества и богатства; и именно тогда по какой-то непонятной, извращенной причине такие «произведения» были особенно популярны. Интересно, подумал Вил, тратили бы они столько времени, сочиняя кровавые истории, если бы знали, какое будущее ждет их совсем скоро, в двадцать первом веке, или люди так боялись этого будущего, что надеялись, показывая на экранах кошмарные хитросплетения, отгородиться от своих собственных страхов. Во всяком случае, Энни вылетела из своей комнаты после первых пятнадцати минут — она практически была в истерике. Фильм стерли, но девочка никак не могла о нем забыть. Тайком от родителей она купила другую копию и каждый вечер смотрела по небольшому кусочку — ровно столько, сколько могла вытерпеть. Энни продолжала смотреть этот фильм, несмотря на то, что с каждым кадром он становился все страшнее и страшнее — надеялась увидеть хоть что-нибудь, компенсирующее испытанные ею страдания. Естественно, ничего подобного не произошло. Конец оказался даже более гротескным, чем предполагала Энни. В течение нескольких месяцев после этого девочка находилась в депрессии и вела себя несколько иррационально.

Вил поморщился. Дочь похожа на отца. А ведь у него даже нет той причины, которая заставила Энни досмотреть фильм до конца, — он знает, чем завершилась история.

В последние годы над Мартой начали сгущаться тучи. Она закончила свое самое главное строительство — знак, который должны были заметить орбитальные станции слежения. Просто поразительный по своей изощренности план: Марта отправилась туда, где росло несколько одиноких палисандровых деревьев, собрала всех пауков, каких только смогла найти на паутине, и унесла их с собой. К этому времени она уже поняла суть отношений между паутиной, деревьями и пауками. Марта оставила пауков и семена в десяти тщательно выбранных местах вдоль линии, идущей от центра остекленевшей зоны. Возле каждого такого места протекал крошечный ручеек; Марте пришлось пробить твердую поверхность, чтобы добраться до настоящей почвы. В течение следующих тридцати лет делом занимались пауки и саженцы палисандровых деревьев. Они росли вдоль ручейков, но были совсем не похожи на обычные растения. Пауки увидели издалека паутину своих братьев, и на дорожке между лесами было рассыпано тысячи семян.

В конце концов Марта получила золотую с серебром стрелу, которая в конечном итоге и привлекла внимание одной из орбитальных станций. Но деревья росли, и вместе с ними возникли новые проблемы. Корни пробили верхний твердый слой почвы, в результате чего образовалась большая земельная насыпь. Палисандровые деревья и пауки всегда до последнего защищают свою территорию, однако это удается им не каждый раз — особенно если посадки недостаточно густые. По краям палисандровой рощи выросли другие растения. А вместе с растениями пришли травоядные.

Жучки добавили мне работы, Леля. Теперь я даже не могу выращивать некоторые любимые фрукты.

Если бы это произошло через десять или двадцать лет после того, как Марту оставили в реальном времени, она испытала бы явные неудобства. Теперь же, когда прошло уже тридцать пять лет, у Марты начали возникать проблемы со здоровьем. Она постепенно проигрывала войну с ворами-кроликами.

Где-то на другом берегу моря под пирамидой из камней спрятаны записи, в которых содержатся самые настоящие глупости. Помнишь, я предполагала, что человек без посторонней помощи способен прожить век? Тогда я написала что-то относительно своей консервативности и предположила, что смогу продержаться семьдесят пять лет. Смешно.

Нога моя так и не стала лучше, Леля. Теперь я передвигаюсь с костылем, и не очень быстро. Почти постоянно ноют суставы. Забавно, как влияет плохое самочувствие на настроение. Трудно представить, что когда-то я собиралась пешком дойти до Канады. Или что пятнадцать лет назад я довольно регулярно выбиралась из лагеря и уходила на большие расстояния. Сейчас, Леля, мне совсем не просто даже спуститься к озеру. Я не делала этого уже несколько недель. Может быть, никогда больше и не соберусь. У меня есть бочка для дождевой воды.., а рыболовы с удовольствием ходят в гости. Да и вообще, мне больше не нравится смотреть на свое отражение в воде. И я больше не рисую автопортретов, Леля.

Наверное, так было в те времена, когда люди не имели приличной медицинской помощи? Несбывшиеся мечты, горизонты, которые всегда сужаются… Нужно немалое мужество, чтобы продолжать жить и делать то, что они делали.

Прошло два года.

Сегодня произошло нечто ужасное. Возле озера разбили свой лагерь дикие собаки. Они очень похожи на тех, что я видела возле рудников, только покрупнее. Довольно симпатичные, напоминают больших щенков с заостренными ушками. Я бы их с удовольствием убила. Совсем не характерная для меня мысль, согласна, но они прогнали рыболовов от моего домика. И растерзали Льюи. Я рассчиталась с парочкой этих убийц при помощи алмазной пики. С тех пор они меня опасаются. Теперь каждый раз, выходя из дома, я беру с собой нож и пику.

Последний год Марта провела внутри хижины. Ее сад заполонили сорняки. Там еще росли овощи и съедобные корни, но они были разбросаны по большой территории; у Марты не хватало сил, чтобы их собрать. С каждым днем дикие собаки становились смелее; теперь они подходили совсем близко, некоторые даже осмеливались нападать на Марту. Она все еще успевала отбиваться, но рано или поздно это должно было кончиться. Она плохо питалась. И поэтому ей становилось все труднее добывать пищу…

Вил пропустил несколько страниц и заглянул в конец. Это был комментарий Елены: Марта не хотела, чтобы последнюю страницу кто-нибудь прочитал; запись была стерта, а потом восстановлена. «Вы сказали, что откажетесь расследовать убийство, если не увидите всего, Бриерсон. Ну так вот, читайте. Черт вас побери». Вилу показалось, что он слышит, с какой горечью Елена произнесла эти слова. Он посмотрел на страницу.

О Господи, Елена, помоги мне. Если ты когда-нибудь меня любила, спаси меня сейчас. Я умираю, умираю. Я не хочу умирать. О, пожалуйста, пожалуйста, пожалу…

Вил пролистал страницы и снова посмотрел на знакомый почерк Марты. Буквы были выписаны еще более аккуратно, чем раньше. Он представил себе, как она сидит в темной хижине и старательно стирает слова отчаяния, а потом переписывает их заново, холодно и бесстрастно. Он вытер лицо и постарался не дышать, потому что знал: стоит ему сделать глубокий вздох, и он заплачет. Он прочитал последнюю запись, сделанную Мартой.

Дорогая Леля, я думаю, пришел конец оптимизму, по крайней мере в местных масштабах. Я сижу в своей хижине вот уже десять дней. В бочке есть вода, но запасы пищи кончились. Проклятые собаки; если бы не они, я смогла бы продержаться еще двадцать лет. В последний раз, когда я вышла из хижины, они довольно сильно меня потрепали. В какой-то момент я даже хотела устроить грандиозное сражение, чтобы они попробовали моей алмазной пики. Но потом передумала; на той неделе я видела, как они напали на пасущееся неподалеку животное. Оно было крупнее меня, а его рог показался мне не хуже пики. Я не видела всего, только то, что происходило непосредственно перед моими окнами, но… Сначала мне показалось, что они играют. Собаки подталкивали животное, легонько его покусывали, заставляли бегать по поляне. А потом я заметила кровь. Наконец, животное ослабело, споткнулось…