Знаменитые морские разбойники. От викингов до пиратов - Рудольф Баландин

«Кларисса» возвратилась на Реюньон с тремя захваченными трофеями. Сюркуф не стал почивать на лаврах: набрал отличную команду (охотников служить под его руководством было с избытком) и вышел в море на новом корабле «Уверенность».

«Кларисса» после ремонта отправилась на промысел с другим командиром и вскоре попала в плен к англичанам. Та же судьба ожидала корабль, капитаном которого стал Николя Сюркуф, решивший обрести самостоятельность. А Робер продолжал совершать корсарские подвиги, о которых уже слагались легенды. Английская печать представляла его кровавым злодеем, зверски расправляющимся с невинными жертвами. Во Франции он превратился в национального героя, овеянного романтикой благородного пиратства.

На этот раз Сюркуф проводил «приватизацию» у берегов Цейлона. С богатыми трофеями вернулся на родину. Его капитал составил около двух миллионов франков. Правительство Французской республики произвело его в морские офицеры, что считалось большой честью. Чуть позже он стал одним из первых кавалеров ордена Почетного легиона.

Наполеон предложил ему возглавить эскадру из нескольких военных кораблей. Сюркуф отказался. На собственные деньги он снарядил пять пиратских судов. Они приносили ему немалые доходы. А после того как французский флот в Индийском океане потерпел сокрушительное поражение от англичан, Сюркуф отправился «восстанавливать порядок» на крупном военном корабле.

Ему вновь сопутствовала удача. Тем более что при виде его флага торговые капитаны, напуганные рассказами о жестокостях Сюркуфа, предпочитали безропотно сдаваться в плен.

Главная опасность угрожала Сюркуфу от его старого недруга — завистливого губернатора Реюньона. Когда у берегов Индии был захвачен огромный португальский корабль «Зачатие св. Антония» с полутысячей человек команды, губернатор поручил Сюркуфу доставить трофей во Францию. Надежд на успех данного предприятия было немного: пленные португальцы могли в любой момент поднять мятеж, а на долгом пути ожидали нерадостные встречи с английскими и португальскими военными кораблями.

И все-таки Сюркуфу удалось совершить почти невозможное. Он предусмотрительно перевел большинство португальцев на дополнительное небольшое судно. А маршрут выбирал с таким расчетом, чтобы избежать нежелательных встреч. Выйдя осенью 1807 года из Реюньона, он весной 1809-го достиг Франции.

После этого триумфа Сюркуф не покидал родины. Его корабли — около двух десятков — постоянно бороздили моря, а с наступлением мирного времени превратились в торговые. Он стал одним из богатейших и влиятельных судовладельцев Франции.

Говорят, когда свергнутый император Наполеон I в 1815 году бежал с острова Эльба и, к восторгу большинства французов, вновь поднялся к вершине власти, он получил письмо от барона Робера Сюркуфа: «Сир! Моя рука и шпага принадлежат Вам».

Очередное свержение Наполеона I не поколебало общественного положения Сюркуфа. Несмотря на Декларацию прав человека, он наживался и на работорговле. Бывший пират, а ныне богатый капиталист не имел демократических пережитков, когда дело касалось наживы.

…Уильям Кидд, награбивший в десятки раз меньше ценностей, чем Сюркуф, был казнен, а Сюркуф умер в своем замке в 1827 году, добившись почета и богатства. В этом видится одно из проявлений нового мирового порядка.

Но есть какая-то странная справедливость судьбы в том, что «классические» пираты типа Кидда, Эвери, Дрейка воспеты во многих сочинениях, тогда как Сюркуф остается в тени — «государственный» разбойник, всегда умевший соблюдать интересы имущих власть и капиталы.

В начале XIX века мадагаскарское и малабарское крупные пиратские объединения пришли в упадок и были уничтожены. Но отдельные группы морских разбойников сохранились. Наиболее активная их деятельность протекала в Персидском заливе.

Здесь этот промысел существовал издревле. В Средние века пиратские традиции сохраняло племя джавасим. Многое зависело от общей ситуации в данном регионе. Временами джавасим занимались перевозкой грузов, а наиболее стабильно — работорговлей. В середине XVIII века Ост-Индская компания распространила свое влияние и на Персидский залив, вытесняя местных купцов, которые перешли на контрабанду и пиратство.

Наиболее удачную операцию они провели в конце 1778 года, захватив английское судно после длительного сражения. В следующем году добыли уже два трофея. Со временем дошло до того, что в руки джавасимских разбойников попал английский фрегат.

Султан Омана попытался очистить акваторию от пиратов, возглавив флотилию военных судов. Пираты подстерегли его корабль, напали на него и убили всех, кто находился на борту, включая султана.

Попытки договориться с разбойниками Персидского залива не увенчались успехом. Ведь это были разрозненные группы. Некоторые из них отличались агрессивностью. Они нападали на британские военные корабли, хотя и не всегда успешно.

Бандитами считали этих отчаянных людей только европейские колонизаторы и торговцы. Для местных жителей они были борцами за свободу и даже национальными героями.

Как пишет Я. Маховский, в 1809 году флот джавасим насчитывал 63 крупных корабля, имевших до 50 орудий, и 810 мелких. Общая численность матросов составляла 19 тысяч. Торговля в Персидском заливе была практически парализована.

Пираты затронули финансовые интересы Ост-Индской компании. Она организовала карательные походы. Ряд важнейших пиратских баз были разорены или уничтожены.

Многие разбойники перекочевали в Красное море или к берегам Северо-Западной Индии. Но и там их не оставили в покое. Британская империя распространила свое влияние на многие страны Востока. Совместными усилиями им удалось покончить с вольными морскими разбойниками.

Наступили новые времена. В Мировом океане рыскали «хищные акулы империализма», вытесняющие пиратские группировки. Профессиональные, хорошо подготовленные, крупные и устойчивые банды морских разбойников постепенно становились все более редким явлением.

Только в условиях политической нестабильности, общественных потрясений и войн пиратство вспыхивало, как тлеющий костер, в который подбросили сухих веток. Но при этом трудно было разобраться, кто пиратствует, а кто борется с колонизаторами или расправляется с конкурентами.

Среди морских разбойников все реже стали встречаться незаурядные легендарные личности. То ли пираты «обмельчали», то ли времена изменились — трудно сказать. Скорее всего, те авантюристы, которые прежде отправлялись в поисках удачи в плавания, теперь предпочитали бизнес.

…В XIX веке основными пиратскими акваториями стали моря и проливы, омывающие берега Юго-Восточной Азии, а также архипелагов и островов, во множестве рассыпанных на западе Тихого океана и на северо-востоке Индийского. Грабительская политика ведущих индустриальных государств пробуждала национально-освободительное движение, которое придавало пиратам романтический ореол борцов за свободу.

Малайские морские разбойники со временем перешли от нападений на джонки соотечественников к «экспроприации» товаров, перевозимых колониальными странами. Между островами Борнео и Целебес, в Макасарском проливе, несколько лет уверенно хозяйничал пират по имени Рага. В 1813 году он захватил три английских судна и обезглавил их капитанов. Англичане и голландцы снарядили в этот район специальную карательную экспедицию. Но эскадра военных кораблей безрезультатно рыскала вдоль берегов пролива. Лишь в одном случае им сопутствовала удача, да и то благодаря случайности.