Большая рождественская книга романов о любви для девочек - Ирина Щеглова

– Пойду я готовить дальше, – сказала мама. – А ты, герой, присоединяйся.

– Сейчас, – ошарашенно пообещала я.

А дальше был Новый год. Такой, какого у меня еще не было. Рядом со мной была книга, которую мы написали вместе с Машей. Вместе со мной был весь мир. Мы зажгли свечи, под бой курантов загадали желания. Мерцали огни на елке, мы дарили друг другу подарки. Под моей белой елкой я тоже нашла подарок. Он лежал в красиво упакованной коробке. На бумажке был номер телефона и подпись: «Маша. Звонить после 10 января».

В час ночи в дверь позвонили. Я открыла. На пороге стоял заснеженный Микка в футболке с надписью «Привет».

– Привет! – улыбнулся он. – Я ненадолго. Я на такси. Меня родители еще ждут обратно. Я просто подарок привез.

Я улыбнулась, а Микка сказал:

– Только не тебе подарок. Ты извини. Сейчас.

Он сбегал куда-то вниз по лестнице и притащил огромную деревянную конструкцию.

– Она раскладывается вверх и закрепляется. Ты поймешь. Это бульчатам. Ну, завтра снова приеду! С утра! Я побежал! – И стал спускаться по лестнице. Потом остановился, повернулся ко мне и сказал: – Вообще-то, Мика, ты мне нравишься.

И быстро-быстро побежал вниз.

Ты мне тоже нравишься, Микка.

Это я тебе скажу завтра. С утра. Когда приедешь…

Мы развернули подарок Микки, закрепили и поставили возле моего окна. Это была огромная детская площадка для бульчат. Многоуровневая, с лестницами между этажами. С качелями, горками, катком, бассейном, санками… Чего тут только не было! Бульчата сами перепрыгивали с подоконника на площадку и бежали играть, а Булька посматривал на них сверху.

– С Новым годом, Булька, – сказала ему я.

– С Новым годом, – неслышно поздравил меня Булька.

За окном, на пустыре, гремели выстрелы фейерверков. Мы играли с родителями в игры, вспоминали прошлый год, думали, каким будет следующий. Я уснула на родительском диване и проснулась, когда рассвело. Мама и папа на кухне звенели чашками. В доме стоял запах кофе.

Я подошла к окну, которое выходило на пустырь.

За новогоднюю ночь нападало снега. Он покрыл нашу площадку для утренников, замел прошлогодние следы.

И по всему пустырю

на этом новом снегу

разными почерками

разноцветными акварельными красками

миллион раз

было написано одно и то же простое слово:

СПАСИБО.

Все было плохо. А стало еще хуже. Потому что Новый год накрылся!

Сказать, что я была в отчаянии – значит не сказать ничего.

Еще совсем недавно, буквально пару недель назад, у меня был парень, я витала в облаках, строила грандиозные планы и готовилась к празднику.

А потом все рухнуло. В одночасье. Бум! Нет, скорее: ба-бах!

Помню, как я бежала после уроков по школьной лестнице, весело болтая с Дашкой, как неслась по ступенькам, потом торопливо натянула куртку, скорее, скорее! Ведь он ждет меня!

Он действительно стоял на крыльце, я хотела прыгнуть сзади, закрыть ему глаза ладонями: «Угадай, кто это?» Но не прыгнула. Он говорил по телефону: «Да, заяц, конечно, я помню. Разумеется, приду. До вечера, чмок в нос». И еще всякие разные противные нежности, не хочу вспоминать.

Я стояла столбом за его спиной, а за мной стояла Дашка и тоже все слышала. Он медленно повернулся, по лицу скользнула довольно глупая улыбка. И как я раньше не замечала, до чего же глупо он улыбается. Он не испугался, даже не смутился, как будто ничего не произошло.

– Привет, – сказал он.

– Скорее – пока, – сквозь зубы произнесла я. Не оборачиваясь, дернула Дашку за руку и, больше не глядя не него, спустилась со школьного крыльца.

Он даже не окликнул меня.

– Что это было? – спросила Дашка, когда мы вышли со двора.

– Если бы я знала, – ответила я. До меня еще не дошло. Посто старалась уйти подальше от школы, от ненужных вопросов и взглядов, от него и его телефона.

– Лиса, я знаю, кому он звонил, – выдала запыхавшаяся Дашка. Это она меня так называет: Лиса или Лиска. На самом деле меня зовут Василиса. Имя красивое, не спорю, только в школе за глаза кличут Васькой. А так – ничего.

– Он звонил той, белобрысой из соседней школы.

– Мне неинтересно, – отрезала я.

Ничего подобного! Мне было ужасно интересно, меня прямо-таки подмывало расспросить Дашку, что за белобрысая, откуда, давно ли они познакомились и почему Дашка знает о ней, а я нет. Но расспрашивать – значит показывать свою слабость. А мне сейчас требовалась вся моя сила воли, только чтоб не разреветься посреди сырого декабрьского города, на глазах у прохожих. Нет, нет, держаться! Дом совсем рядом. Уж там я наревусь всласть. Только бы дома никого не было.

Но Дашка не отставала.

– Что же теперь будет? – испуганно спросила она.

– Ничего, Даш, иди домой, а?

Мы стояли у моего подъезда и смотрели друг на друга.

– Ты как? – не выдержала Дашка.

– Нормально.

Едва сдерживаясь, чтоб не разреветься, я бросилась в подъезд, оставив на улице растерянную подругу.

Дома снова не повезло. Меня встретила мама.

Мама возилась на кухне. Выглянув в коридор, где я с остервенением пыталась стащить сапоги, она улыбнулась и сказала:

– Привет!

Еще она сказала:

– Иди обедать.

А когда я вышла из ванной с красным от холодной воды лицом, с трудом натянув на себя спокойствие, еле сдерживаясь, чтоб не зарыдать, села за стол, растянув губы в резиновой улыбке, когда я нашла в себе силы не завыть, не нагрубить, не сбежать в свою комнату, мама спросила:

– Как дела в школе?

– Нормально.

Она поставила передо мной тарелку. Почувствовав запах еды, я поняла, что есть не смогу. Но все-таки взяла ложку и повозила ею в супе, для видимости. Я думала: «Хоть бы мама поскорее вышла из кухни, хоть бы она больше не заговаривала со мной, хоть бы обед поскорее закончился!»

Сегодня был не мой день.

Мама села напротив:

– Какие у тебя планы на Новый год?

Ложка дрогнула, звякнув о край тарелки.

– Никаких.

В маминых глазах скользнуло легкое беспокойство и сразу же погасло, уступив место радости.