Вор - Александра Лисина

Самое интересное, что на изнанке тварь чувствовала себя прекрасно. Будучи неживой, она рина полтора охотно провисела на хвосте у взбешенного Первого, искусав его до кровавых волдырей. Отлепилась только после того, как я на нее рявкнул. После чего верхом на улишше вернулась в верхний мир, разжала зубы и в очередной раз исчезла до того, как я успел обложить ее матюгами на пару с Максом и жалобно подвывающим нурром.

Выгнать ее из дома мы, как можно было догадаться, не смогли. Не нашлось у Макса таких засовов, какие поганая крыса не смогла бы перегрызть, и заклинаний, которые сумели бы ее задержать. На мои приказы свалить подобру-поздорову она никак не отреагировала. Угрозы тоже пропустила мимо ушей. Когда мы попытались устроить еще одну облаву, благоразумно спряталась, да так, что даже я не смог ее почуять. И какое-то время действительно не показывалась никому на глаза, хотя следы ее разрушительной деятельности мы находили повсюду. Так что, если бы Макс не умел восстанавливать погрызенное, поломанное и побитое, можно было бы без преувеличения назвать эту тварь полноценной катастрофой.

Она действительно была вездесуща. От нее не спасало ничто. И всего за несколько дней я от души проклял и ее, и тана, который профукал где-то волшебную шкатулку, и даже нииса, по вине которого мне на голову свалилась эта прожорливая тварь.

Самое главное, что она научилась не только ловко прятаться, но и делать потайные лазы, о которых никто до поры до времени не подозревал. Заглянув как-то в одну из кладовых и обнаружив, что та всего за ночь опустела, я встревожился и был вынужден искать новое место для тайника, которое, впрочем, крыса все равно разнюхала и уничтожила подчистую.

Меня после этого обуяло настоящее бешенство. Выложенное на видное место золото ей, видите ли, не понравилось, а вот спрятанное сожрала за милую душу!

Ее не оправдывало даже то, что все учиненные разрушения Пакость компенсировала валяющимися тут и там слезами Аимы. Некоторые покрупнее, некоторые помельче… за день в нашу казну вместо зверски уничтоженного золота, дерева, мрамора и раритетных безделушек накапывало бриллиантов тысяч на пять золотых. Каждое утро я вставал и с руганью пробирался по устеленному алмазами полу в ванную. Потом, скрипя зубами, выковыривал из пяток впившиеся в кожу камушки. С осторожностью заходил в душ, потому что и там можно было напороться на драгоценные «кнопки». И еще осторожнее рассматривал еду в тарелке, потому что съесть бриллиантовую какашку, пусть даже случайно, мне совершенно не улыбалось.

К счастью, недели через две крыса все-таки угомонилась, и накал страстей несколько стих. Разрушений в доме стало меньше – тактика Макса начала давать свои плоды. Он выяснил предпочтения Пакости, начал кормить ее именно тем, что она больше всего любила, и это позволило уберечь наш дом от полного уничтожения. Улишши, как только крыса притихла, тоже перестали с воем носиться за ней по этажам. Наши золотые запасы перестали страдать в той мере, что это можно было расценивать как угрозу. Зато раздающийся по ночам и особенно по утрам жуткий хруст стал невыносимым, поэтому я стал чаще задерживаться вне дома. Старался не реагировать, если замечал мелькнувший неподалеку серебряный хвост, хотя, конечно, безмолвное присутствие твари несказанно раздражало.

Чтобы хоть как-то отвлечься, я снова стал навещать чужие дома, на время снимая и возвращая на место магическую защиту. Добыча меня не интересовала – все, что нам было необходимо для жизни, с легкостью добывали улишши. Запасы уничтоженного Пакостью золота они тоже вскоре восстановили. Забивший свои кладовые бриллиантами Макс тем более не нуждался в дополнительных средствах к существованию. Поэтому я экспериментировал с чужой защитой просто потому, что мог и хотел.

Простые сети не трогал, они были примитивны до безобразия и не требовали от меня никаких усилий. А вот те, что посложнее, я старался не пропускать и порой тратил по два-три рина на то, чтобы сперва их аккуратно снять, а затем так же аккуратно выставить заново. Иногда, если не удавалось справиться сразу, я возвращался к этому дому снова и снова. Советовался с Максом, просил его повторить защиту, которая смогла меня задержать. Затем добивался того, что снимал ее за пару-тройку ун, и только после этого продвигался дальше.

Это была своего рода тренировка. Испытание моих навыков, которые день ото дня становились все лучше. Оно в какой-то мере меня развлекало, дарило иллюзию занятости и ощущение того, что я действительно живу, а не просто существую. В определенной степени это помогало держать себя в тонусе, загружало мозги, требовало отдачи, порой даже на пределе сил. Поэтому со временем я так втянулся, что перешел на охоту исключительно в Старом городе. Там, где и дома были поинтереснее, и защита оказалась посложнее.

Недели через три после того, как в нашем доме поселилась Пакость, улишши по возвращении с очередной охоты скинули картинку с изображением знакомого окна, подоконник которого украшал небольшой кактус в совсем уж крохотном расписном горшке.

Кажется, ночному королю снова понадобились мои услуги?

Очень вовремя. Я как раз вспоминал о нем на днях и был бы не прочь поучаствовать в каком-нибудь интересном деле.

К ниису я отправился той же ночью, прихватив с собой улишшей и предупредив Макса, что вернусь, скорее всего, нескоро. До нужного дома мы добрались без помех – на изнанке оживленного движения никогда не было. Обрушившийся на столицу ливень как раз закончился. Пакость за нами вроде не увязалась, что еще больше меня порадовало. А вот на подходе к жилищу ночного короля нас поджидал неприятный сюрприз: в окрестностях его дома как бы невзначай прогуливалось подозрительно много народу, а в кабинете нииса, помимо него, присутствовала еще пара человек. Ну и в довершении всего, на крышах сразу трех соседних домов тоже обнаружились посторонние.

Э, нет, твое величество. Мы так не договаривались.

Подобравшись к незнакомцам по изнанке, послушав их разговоры, и убедившись, что они не просто так подышать вышли, а определенно чего-то (кого-то?) ждут, я огорчился и не стал заходить в гости. А перед уходом подобрал с земли камень и вручил Изе, чтобы тот, проколов барьер, швырнул его в кактус, тем самым выразив наше отношение к происходящему.

Горшок от удара, разумеется, упал. Причем не на улицу, а в комнату, наверняка испортив ниису красивый ковер. Ковер мне потом стало жаль, поэтому на следующую ночь я вернулся его проверить. И обнаружив, что на подоконнике стоит совсем другой горшок, вместо кактуса в нем сидит какой-то квелый цветок, и ни одного постороннего лица в округе больше не наблюдается, я решил-таки спросить, какого хрена господин Шаран устроил вчера целое представление.

– Здравствуй, гость, – оторвался от бумаг ночной король, когда прямо у него перед носом шлепнулся точно такой же камешек, каким я недавно разбил горшок. – Ты припозднился с визитом.

– Не люблю кактусы, – усмехнулся я, на этот раз расположившись не рядом с окном, а над ним. Там как раз имелся удобный выступ, на котором было приятно посидеть. – Говорят, в безлунные ночи у них вырастают лишние уши.