Черные небеса. Заповедник - Андрей Тепляков

Толпа зашевелилась.

— Отбросьте ложную жалость! Не сочувствуйте предателям! Ибо вот результат нашей слабости, — он снова указал на связанного. — Мы прогоним скверну из Города! Выжжем ее огнем! Смотрите, люди! Все смотрите и не отводите глаз!

Повинуясь какому-то знаку, двое милиционеров подняли факелы и одновременно ткнули ими в вязанки хвороста у подножия столба. С громким хлопком огонь взвился в черное небо, окутав привязанную фигуру ярким саваном. Человек на столбе закричал и стал рваться. Его крик полетел над головами, так похожий на голос человека. Но все вокруг знали, что это последняя ложь пойманного демона. Один из милиционеров бросил факел и отскочил в сторону, сбивая огонь, занявшийся в волосах. Густой черный дом полетел по площади.

— Смотрите! Смотрите все! Так и только так мы будем поступать с каждым, кто предал сердце злу. Смотрите, люди!

Толпа подалась назад. Неожиданно из нее выскочил человек и побежал к кафедре. Милиционеры успели схватить его и повалить на землю. Он кричал и вырывался, протягивая руки к фигурам в балахонах.

— Отпустите его! — прогремел усиленный микрофоном голос.

Милиционеры послушно поднялись. Человек вскочил на ноги, подбежал к ящику у основания кафедры и бросил туда обрывок бумаги. Потом повернулся к костру, на котором корчился и выл демон и плюнул в него.

— Охота! — заорал он неожиданно громко, перекрывая шум на площади. — Начнем охоту!

Толпа взревела.

12

Ной опустил руку.

Она лежала перед ним, повернувшись на спину и выставив перед собой согнутые руки. На ее худом, без кровинки, лице глаза казались огромными, в них было столько страха и отчаяния, что Ной не смог ударить. Она перестала быть опасным животным. В одно неуловимое мгновение она превратилась в человеческое существо.

Ной отступил на шаг. Она шевельнулась, в распахнутых ужасом глазах скользнуло удивление. Он снова отступил. Она села. Уперлась здоровой ногой в пол и придвинулась к стене. Ной беспомощно посмотрел вокруг, понимая, что весь план рушится, и он уже не сможет сделать то, что собирался. Проиграл. Допустил сомнение в последний миг и проиграл.

Чуть в стороне валялась жестяная коробка. Ее крышку покрывала сеть глубоких царапин и вмятины от зубов. Она хотела есть и грызла коробку, не понимая, как ее открыть. Простой замок-засовчик оказался для нее фатальным препятствием.

Она хотела есть.

Хотела настолько, что, не задумываясь, напала бы на Ноя, имей такую возможность. Он понимал это. Но время ушло.

«Если я оставлю ее здесь, она попробует снова. Она не будет сомневаться. Нельзя, нельзя ее оставлять. Либо она, либо я»

Ной снова занес кочергу и посмотрел ей в глаза. Она заскулила. Грудь быстро вздымалась, ребра выпирали наружу при каждом вздохе.

«Сколько же она голодает?»

Ной медлил. Не зверь, не зверь — уже не зверь. Разум в ее глазах — спутанный, слепой, но разум. Душа, проступающая сквозь острые черты. А что видит она перед собой? Кого?

Животное выбирает простое решение — человек выбирает правильное.

Ной опустил кочергу. Не глядя, взял одну из коробок с едой и, пятясь, стал отступать к двери. Отойдя на несколько шагов, он повернулся и во всю прыть бросился прочь из подвала. Выбежав в коридор, он просунул кочергу в дверную ручку.

Так она не сможет выбраться. А у него будет время приготовить еду.

Синтетическая каша пахла хорошо. Ной с детства любил ее запах, он ассоциировался у него с теплом и уютом. Со вкусом дело обстояло хуже — его не было вообще. Словно жуешь бумагу или кусок мела. Впрочем, голод она утоляла отлично, а большего от нее и не требовалось. Почти никто в Городе не знал о кулинарных изысках. В понимании большинства, пища должна была поддерживать жизнь, только избранные могли получать от нее удовольствие. В неприготовленном виде каша представляла собой мелкий, спрессованный в брикеты порошок, очень легкий и почти не занимающий места. Коробка, которую Ной принес из подвала, была полной до краев. Этого хватило бы на десяток взрослых мужчин.

Сидя у печки и ожидая, пока каша приготовится, Ной думал о том, как быть дальше. По какому пути двигаться. Можно было оставить эту девушку там, в подвале и дать ей умереть от голода, если уж не хватает духу ее убить. Простой выход. Достойный Симона Декера. Или таракана. Конечно, всегда можно выдумать себе оправдание. Найти слова. Отмыться. Но дело усложнялось тем, что Ной не хотел больше отмываться. Он хотел быть чистым перед собою.

Он чувствовал на душе тяжесть. Ощущал себя грязным, вывернутым из настоящего и будущего. В какой-то мере он понимал, что прежняя жизнь закончена, и она не вернется никогда. Ее нужно строить заново. И только от него зависит, какой она будет — наполненной ложью и слабостью, сожалениями и противоречиями или другой. Новой.

«Нужно начать с искупления. Очиститься. Я забрал одну жизнь, взамен верну другую»

Ной ухватился за эту мысль. Она придавала смысл его дальнейшему существованию, она избавляла от демонов сожаления. В спасенном существе, вырванном из мрака, он видел ответ на все свои сомнения. Простой ответ. Все будет не зря — смерть Лайлы, бегство, дорога в никуда, все это обретет смысл, коли будет спасена одна единственная человеческая жизнь. Коли будет разбужен спящий ум, и чувства поднимутся над инстинктами зверя.

«Да! Именно так и надо поступить. Спасти это существо, вернуть ему человеческий облик, и с этого поступка начать новую жизнь. В которой опять появится смысл»

Ной попробовал булькающую в кастрюле кашу, кивнул и принялся перекладывать ее в алюминиевую тарелку. Хотелось отнести ей побольше, накормить, как следует, но нельзя. Еще по школьным занятиям Ной помнил, что после долгой голодовки не стоит сразу много есть. Он решил обойтись третью тарелки и фляжкой горячей макки. Все же лучше, чем ничего.

Много лет назад, когда Ной еще только-только пошел в школу, возле дома его соседей Гусевых объявился бродячий пес. Младший Гусев видел, как тот возится возле мусорного бака. Дети рассудили, что пса надо спрятать. Попадись он на глаза Алону, тот вышибет из него дух.

— А давай приручим его, — предложил младший Гусев.

Пес устроил себе нору в сугробе у подножья ветряка. Как-то вечером Ной и Гусев стянули из дома немного еды и оставили ее возле входа в нору.

На следующее утро еда исчезла. Они приносили ее снова и снова, пока однажды, пес сам не выполз им навстречу. Он смотрел на детей, виляя хвостом, и, съев предложенное угощение, позволил им играть с собой.

Пес не доверял никому, кроме них, и целый месяц оставался их секретом. Но постепенно он все больше смелел, и уже редко прятался в нору, завидев человека. Несколько раз Ной видел, как пес деловито трусил по дороге вдоль заборов. Даже страшный Алон перестал его пугать. Не напугала его и большая палка в руках хранителя Квартала. Пес не раз бегал за такой, играя с детьми. Алон убил его этой палкой, выждав, когда дети разойдутся по домам.