От варягов до Нобеля - Бенгт Янгфельдт

Представь, как здесь теперь все выглядит: никаких городовых и полицейских чинов, все военные ходят с красными розетками, над Зимним дворцом и над всеми государственными учреждениями, а также над крепостью развеваются красные флаги, и все министры и т. п. сидят под арестом. Однако соблюдается удивительный порядок, не слышно ни о каких грабежах частных жилищ, как это было в 1905 г.; солдаты вне службы не обязаны отдавать офицерам честь, и пр. — совершенно как после Французской революции. По сей день, насколько известно, ни один швед не пострадал физически.

17/30 марта 1917 г.

Внешне здесь все обстоит хорошо, надо только успокоить рабочих и умерить их требования, а также требования девушек и женщин, поскольку они тоже теперь обрели полную свободу.

Какие только грязные дела старого режима не выходят наружу.

18/31 июля 1917 г.

Шведский клуб закрыт на частичный ремонт и оклейку обоями, но скоро там все будет готово. Как я уже сообщал, весной я уступил Хейльборну пост председателя Общества и, следовательно, не должен принимать никаких решений. Новое правление намерено возобновить питание — если удастся раздобыть достаточно продовольствия.

А пока я здесь устроил так, что со своими сослуживцами (всего 12 человек) завтракаем в конторе. Дело в том, что наши дамы (их шесть) попросили бесплатные завтраки в контору, дабы не тратить времени на ходьбу домой, и к тому же продукты такие дорогие, и пр….

Общая же обстановка здесь более благоприятная, нежели при моем отъезде на летний отпуск в Швецию, так как солдатам пришлось вернуться к службе вместо того чтобы шляться без дела, и дисциплина, кажется, постепенно восстанавливается.

31 окт./13 нояб. 1917 г.

Поскольку наши финны долго не отправляли курьерскую почту, я смог лишь послать одну телеграмму с сообщением, что в эти тревожные времена со мной ничего не случилось. Как только стало неспокойно… я переехал в отель «Медведь» и теперь уже неделю живу там с шведским инженером Бергстрёмом (там же живут Ёста и Эмиль Нобели и еще пять-шесть шведов). Таким образом, я нахожусь рядом с конторой и имею возможность питаться. Ни один швед, насколько это на сегодняшний день известно, не пострадал, и мы, разумеется, соблюдаем всевозможную осторожность и с наступлением темноты не выходим из дома. Вам не стоит слишком беспокоиться, ведь газеты, вероятно, подают события в преувеличенном виде, даже если положение… действительно серьезное и пролилось много безвинной крови… В худшем случае мы уедем в Финляндию или, возможно, на Урал.

8/21 нояб. 1917 г.

Я по-прежнему живу в «Медведе», и мне там спокойнее среди людей и с возможностью питаться, быть со светом и в тепле. Вообще же ни со мной, ни с другими шведами ничего не произошло, и мы надеемся, что наконец-то весь этот хаос закончится…

Как тебе известно, мы сейчас переходим в русскую компанию, сколь бы малоприятно это в настоящее время ни было, однако в противном случае мы рискуем отдавать едва ли не всю прибыль — частью в виде военного налога для Швеции… частью в виде принудительного налога здесь, который, как предполагается, достигнет 80 % от прибыли.

20 июня 1918 г.

Пока я остаюсь на квартире, ем ланч в клубе (600 рублей в месяц только за завтраки), так как обед предоставлять не могут; такой обед стоит в «Константе» 50–60 рублей. Хорошенькие времена!

Обстановка здесь ужасная: по сравнению с прежними временами стоит мертвая тишина, и все бездействует; хорошо только одним матросам, поскольку весь флот заполняет Неву ниже Николаевского моста.

1 июля 1918 г.

Вчера обедал в «Эрнесте» на Каменноостровском проспекте. Два блюда, бутылка пива и кофе —85 рублей!! Здесь мертвящая тишина, народ ничего не понимает, но на улицах все же спокойно.

В магазине совершенное затишье, поскольку любые покупки и продажи сопряжены с бесчисленными осложнениями, пока у власти теперешние правители.

11 июля 1918 г.

Тебе не следует за меня тревожиться, ибо на улицах здесь совершенно спокойно и днем, и ночью, а что до холеры, то я соблюдаю всяческую осторожность и даже моюсь в кипяченой воде.

16 июля 1918 г.

Поскольку мы теперь уволили часть персонала, мне снова пришлось заняться печатанием на машинке, а потому сие изящное произведение…

Здесь страшно плохо с хлебом, и я буду иметь право получать в день лишь 1/16 фунта… (так в оригинале. — Примеч. ред.)

К сожалению, в нашем клубе есть случай заболевания холерой — одна девушка, несмотря на то, что у нее не все было в порядке с желудком, выпила сырой воды или съела что-то сырое и, подхватив холеру, скончалась; ухаживая за нею, легкой формой этого недуга заболела и наша заведующая, так что клуб на некоторое время пришлось закрыть.

18 июля 1918 г.

Ты, должно быть, удивляешься, почему я пишу так часто? А между тем я сделал интересную покупку и намерен тебе о ней рассказать.

За время моего отсутствия здесь (Херлитц был в Швеции. — Б. Я.) открылось по крайней мере два десятка магазинчиков, в которых прежние богатые выставляют на продажу множество превосходных произведений искусства, мебели, картин, ковров и т. д. Цены, разумеется, весьма высокие, но я в послеобеденное время развлекался, гуляя и разглядывая все это. В надежде, что дела постепенно опять наладятся, я по случаю купил персидский ковер…

Как ты знаешь из газет, холера весьма распространилась, и я недавно на всякий случай сделал прививку у доктора Рёдера — человека, заслуживающего доверия и располагающего немецкой вакциной. Холера свирепствует главным образом в рабочих кварталах.

20 июля 1918 г., вечер

Хотя дела сейчас совсем не идут, мы надеемся на будущее, ведь жить надо и нам, и вам там, и тебе следует покупать все необходимое, дабы поддерживать силы и сохранять бодрость духа. Русские потом это оплатят.

У меня обещанные сделки с металлом, кажется, не состоятся, так как продано лишь немногое, и то с большими трудностями и «подмазками», а купленное шведским правительством еще лежит здесь, и неизвестно, выпустят ли русские рабочие его из страны. И все-таки я веду переговоры о действительно крупных сделках по табаку и по машинному оборудованию для каменноугольных шахт в Туле и других районах, которые теперь надо разрабатывать после того как Великороссия потеряла Украину. Стало быть, здесь живут не одним сегодняшним днем, но и думают о будущем.

16 авг. 1918 г.

Поскольку служащие конторы уходят в 4 часа и делать уже нечего, то чрезвычайно занятно побродить по вшивому рынку, зайти в Мариинский, в комиссионные магазины и поглядеть на все это великолепие из прежних богатых русских домов. Здесь понимаешь, в какой роскоши жили богачи и насколько разителен был в этой стране несправедливый контраст между «верхами» и «низами», и неудивительно, что народ жаловался, даже если теперь вожди заводят его слишком далеко в другую сторону. Я купил, в частности… старую немецкую (картину маслом. — Б. Я.) XVII века, которую подумываю потом продать в Швеции и которая мне дешево досталась на аукционе…