Костотряс - Чери Прист

— Почему?

Ответил Свакхаммер:

— Из-за воды и Гнили все ржавеет с невероятной скоростью. Если металлические детали хорошенько смазывать, можно замедлить процесс. А у Миннерихта есть какая-то особая глазурь — вроде гончарной, — которая неплохо защищает сталь.

— Он безвылазно сидит на Кинг-стрит, — сообщила Люси. — Сам себя объявил королем и улицу так же назвал.[23]Туда никто особо не суется. Хотя поблизости до сих пор живет кое-кто из китайцев — на границе их старого квартала.

— Но большинство переселилось поближе к холму — надоело, что с ними обращаются как с крысами, — добавил Свакхаммер. — А суть-то в чем, миссис Уилкс: доктор Миннерихт контролирует почти все, что происходит в городе. И все воздушники — Клай, Броли, Гринстед, Уинлок, Хейни и так далее — тоже подчиняются ему. Чтоб вывозить отсюда Гниль, нужно платить доктору налог; и всем химикам, которые потом вываривают отраву на Окраине, приходится отваливать денежки за рецепт. А еще ведь есть перевозчики, распространители — они все тоже ему должны. Для каждого у него находится кредит — мол, отдашь потом из прибыли. Но как-то так получается, что никто еще пока не сумел расплатиться с ним до конца. Всплывают проценты, комиссии и прочие фокусы, и в результате человек понимает, что принадлежит ему с потрохами.

Взгляд Брайар остановился на одинокой и бесполезной теперь руке Люси.

— Даже вы.

Барменша заерзала.

— Прошло уже… сколько я там сказала? Тринадцать-четырнадцать лет, не иначе. А ему все мало. Всегда выясняется, что я еще что-то должна. Деньги, сведения, и так до бесконечности.

— А если откажетесь отдавать?

Люси скривила рот, губы ненадолго приникли друг к другу и снова разошлись.

— Он придет и заберет ее. — Она торопливо добавила: — Вы небось думаете, что еще не повод впрягаться в кабалу к старому мерзавцу, но у вас есть две отличные руки, а у меня без этой машины и одной-то нет.

— А Свакхаммер?

Помявшись, тот заговорил:

— Здесь не так-то просто выжить без некоторых вещей. Прежде чем у меня появилась эта броня, я столько раз висел на волоске от гибели, что и не сосчитать. А перед этим потерял племянника и брата. В подполье свои порядки. Мы… мы тут занимаемся такими делами, что… если о них узнают на Окраине, то мигом окажемся пред очами судьи. Миннерихт и на этом играет. Угрожает, что всех нас вышвырнет и оставит на милость закона — какого уж ни есть…

Люси заметила с ехидцей:

— А Мейнард на том свете. Так что нет за стеной ни одной шишки, которой мы могли бы довериться вот хоть на столечко.

Свакхаммер возвратился к исходной мысли:

— Но если вы подтвердите, что это Блю, то у людей появятся кое-какие козыри против него. Понимаете?

Брайар опрокинула кружку, дала последним каплям стечь в рот и со стуком поставила ее на стол.

— Вот вам бредовый вопросик. А его-то самого кто-нибудь спрашивал? В смысле, мог ведь кто-нибудь подойти к нему и брякнуть: «А ваше имя и вправду Миннерихт? Может, вы все-таки Левитикус Блю?»

— Принесу вам еще, — сказал Свакхаммер, после чего забрал у нее кружку и вышел из комнаты.

Люси кивнула:

— Ну, люди пытались. Ничего не отрицает, ничего не подтверждает. Ему же того только и надо, чтобы слухи расползались. Хочет всех нас посадить на короткий поводок, а чем меньше мы о нем знаем и чем больше его боимся, тем лучше ему.

— Да он просто душка, — вздохнула Брайар. — Я по-прежнему уверена, что это не Леви, но слеплены они, похоже, из одного теста. Пожалуй, я все-таки пройдусь с вами, Люси. Может быть, доктор даже и не слышал обо мне. Вы говорили, он объявился здесь уже после строительства стены, так что вряд ли он из местных.

Вернулся Свакхаммер с полной кружкой воды и в сопровождении китайца преклонных лет, вежливо заложившего руки за спину.

— Вот ваша вода, миссис Уилкс, а для вас, миссис Люси, имеются новости. Пообщайтесь с ним. Никак не могу разобрать, что он там лопочет.

Люси отбарабанила какую-то фразу — то ли сесть предложила, то ли перейти к делу; старик ответил цепочкой звуков, за которой не в силах был уследить никто из присутствующих, кроме нее. Закончив свою тираду, китаец выслушал ее благодарности и вышел — так же тихо, как вошел.

— Ну что? — спросил здоровяк.

Люси встала из-за стола.

— Говорит, что только-только вернулся из восточного туннеля, был у «Мейнарда». Утверждает, будто видел там знак — черный отпечаток ладони. И нам всем известно, что это означает.

Брайар непонимающе уставилась на них, и Свакхаммер пояснил:

— Это означает, что доктор берет на себя ответственность за дело рук своих. И дает понять: трухляки были подарком от него.

Мучась от звона в ушах, Зик молотил ногой по люку, пока зазор не стал достаточно широк, чтобы пропустить его в город, куда ему совсем не хотелось. Но при прочих равных условиях он предпочел бы раствориться во мгле, а не сидеть в гондоле с воздушниками, которые уже расстегивали ремни на креслах и со стонами пересчитывали ушибы.

Загадочного тихони-китайца было не видать, пока Зик не обнаружил, что тот стоит рядом с капитаном и поглядывает на нежданного пассажира одним глазом.

— И куда это ты направился? — спросил капитан.

— Было весело, но теперь мне пора, — отозвался Зик, старательно изображая невозмутимость и удаль.

По его мнению, фраза прекрасно годилась на роль прощальной, однако ширины люка все-таки не хватило. Он просунул ноги в щель и заработал ими, как рычагами.

Капитан поднялся с перекошенного кресла и шепнул что-то Фаню; тот кивнул. Затем хозяин корабля поинтересовался:

— Как тебя зовут, мальчик?

Зик не ответил — он как раз перелезал через край люка, оставляя кровавые отпечатки на каждой поверхности, которой касались его руки.

— Мальчик! Фань, хватай его, он ранен… мальчик, ты что?

Но Зик уже был снаружи. Спрыгнув на землю, он плечами приналег на дверцу, и ту снова заклинило — лишь на время, но ему и не требовалось больше, чтобы неровной побежкой кинуться прочь.

Вслед ему из нутра искалеченного дирижабля понеслись крики; Зик мог бы поклясться, что кто-то позвал его по имени.

Чушь. Он не успел им представиться.

Скорее всего, там выкрикивали какое-то другое слово, которое он в смятении принял за свое имя.

Мальчик завертел головой по сторонам, и перед глазами у него все поплыло, однако ничего особенного разглядеть не удалось. Его окружали стены; сперва он подумал, что городские, но нет — эти были пониже и сложены не из камня, а из монолитных бревен с заостренными верхушками. Прогалы между ними заделали другими материалами, и все вместе сливалось в единое целое.