Караоке для дамы с собачкой - Татьяна Полякова

— Потерпи немного. Через полчаса примешь душ, и у тебябудет настоящая постель.

— Премного благодарна.

— Все-таки злишься? — усмехнулся он.

— У меня нет сил злиться. Заткнись, если не трудно.

Он вновь усмехнулся, но просьбу выполнил.

На дорогу я все-таки поглядывала, хотя вопросов и незадавала. Мы довольно быстро пересекли черту города, выехали мимохлебокомбината к пригородному поселку, потом дорога свернула в лес. Минут черезпятнадцать впереди появился фонарь. В лесу он выглядел довольно неуместно, но,когда мы приблизились, стало ясно, что перед нами дачный поселок. Я дажевспомнила, как он называется: «Заря». Место под застройку здесь выделили ещепри прежнем губернаторе в нарушение всех правил, потому что земля находилась вчерте заповедника. Пошли суды и встречные иски, все это длилось и по сей день.По этой причине поселок являл собой довольно странное зрелище: отстроенныхдомов практически нет, трехэтажные монстры с пустыми оконными проемамичередовались с котлованами и бетонными блоками.

Теремок за высоким забором выглядел жилым, но вряд ли былзаселен. Впрочем, в такую погоду здесь особо делать нечего. В самом концеулицы, на отшибе, среди высоченных сосен спрятался бревенчатый дом под железнойкрышей. Ставни закрыты, забор отсутствует, на намерение возвести его указывалилишь кирпичные столбы по периметру.

За домом был гараж, к нему мы и подъехали. Вокруг валялсястроительный мусор, но лес подходил вплотную к дому, и, если здесь навестипорядок, лучшего места для отдыха не найти.

Ворота открылись, и Лукьянов загнал «Жигули» в пустующийгараж. Я вышла из салона и топталась на улице, дул ветер, звезд не видно, мглаи сырость. Я опять принялась зябко ежиться.

Лукьянов закрыл ворота гаража, и мы пошли к дому. Ключ былспрятан под крыльцом, Лукьянов долго возился в темноте.

— Чьи хоромы? — спросила я, потому что молчать мнеуже надоело.

— Мои.

— Серьезно?

— Не волнуйся, докопаться, кому принадлежит этот дом насамом деле, непросто, если честно, невозможно.

Он наконец-то поднялся на крыльцо, открыл дверь, и мыоказались в просторном холле. Лукьянов вновь принялся возиться в темноте,щелкнул выключатель, и вспыхнул свет. Я огляделась: из холла вели три двери.Убранством дом напоминал стилизованную охотничью избушку: стены обиты рейкой,добротная мебель, на полу пушистый ковер, на стене справа кабанья голова сустрашающими клыками.

— Ты думал о пенсии? — съязвила я.

— Даже не представляешь, как верно подмечено! прооралоткуда-то Лукьянов. Я пошла в ту сторону, он как раз поднимался по лестнице изподвала. — Через полчаса будет тепло, душ сможешь принять еще раньше.Здесь собственная подстанция, вода из скважины, так что удобства ни от кого независят. Дом осмотрела? — Он пошел впереди, распахивая двери. — Этогостиная.

Здесь были камин, два дивана, кресла, белая шкура на полу —вряд ли такой здоровущий зверь существует в природе, впрочем, искусственный мехя предпочитала настоящему, зверье беречь надо.

Лукьянов включил две настольные лампы, и стало уютно.

— Отдыхай, — кивнул он на кресло, а я указала насвою грязную куртку и джинсы, у которых был такой вид, точно я их взяланапрокат у бомжей.

— Есть во что переодеться?

— Найдем. В подвале стиральная машина, думаю,пользоваться ею ты умеешь.

Кроме гостиной, в доме были две спальни и просторная кухня.Лукьянов сразу полез в холодильник, который в отличие от моего выгляделобразцово: доверху забит продуктами.

— Пока ты принимаешь душ, я что-нибудьприготовлю, — заявил он. Не мужчина, а чистое золото. — Ванная рядомсо спальней. Вода наверняка уже нагрелась. Сама справишься или помочь?

— Справлюсь, — кивнула я.

Ванная комната была небольшая. Душевая кабина и тут же мини-сауна.Я быстро разделась, решив, что сауна это как раз то, что мне нужно.

Я расслабленно сидела, запрокинув голову, и старалась ни очем не думать. Мысли, конечно, пытались прорваться в мою многострадальнуюголову, но я отчаянно гнала их прочь. Когда находиться в сауне стало уженевозможно из-за жары, я перебралась в душ, вода с шумом падала на плиточныйпол, и я не услышала, как скрипнула дверь.

— Я принес тебе халат, — сказал Лукьянов. — Иполотенце.

— Спасибо, — буркнула я. '

Он не уходил, а я повернулась к нему спиной, испытываянеловкость, хотя с какой стати? Не один раз мы принимали душ вместе, и мне этонравилось. Я слышала, как он раздевается, и внутренне напряглась, но все равно,когда его руки оказались на моих бедрах, вздрогнула. Кабинка была маленькой, ивдвоем здесь стало тесно. Он стоял, прижавшись ко мне, держал за руки,стискивая их все сильнее и сильнее.

— Ты меня любишь? — шепнул он мне в ухо. Можнобыло сделать вид, что из-за шума воды я не расслышала, только это глупо.

— Ты знаешь, — ответила я.

— Нет, не знаю. Скажи. Скажи, — повторил он, целуямою шею. Я повернулась и ткнулась носом в его грудь. Вода текла по моему лицу,смешиваясь со слезами. Тут, главное, не шмыгать носом и дышать ровнее, чтобы онничего не почувствовал. — Чего ты? — улыбнулся он, приподняв мойподбородок. — Я еще жив. Я выкручусь, вот увидишь.

— Саша, — сказала я. — Сашенька… — обхватилаего шею руками и заревела, не таясь.

— Мой маленький отважный котенок, — сказал он,целуя меня. — Давай выбираться отсюда. Я пожарил курицу, второпях,конечно, но надеюсь, получилось неплохо. Там есть замороженная картошка,разогреть ее в микроволновке дело двух минут, еще салат из помидоров и перца. Ябухнул туда банку фасоли, хуже не будет, как считаешь? — Он осторожновытирал меня полотенцем, поцеловал шрам на плече. — Еще заметно, —сказал он с удовлетворением, точно гордился делом своих рук. Подал мне халат,сам завернулся в полотенце. — Идем, — позвал он с улыбкой.

Пока я была в сауне, он успел растопить камин, здесь уоткрытого огня было даже жарко. Я устроилась на диване радом с низким столиком,на котором он расставил тарелки с приготовленным ужином, сам он устроился наполу. Открыл бутылку вина, и мы молча выпили и поели. Я смотрела на огонь,боясь перевести взгляд на Лукьянова. Он отодвинул стол, привалился спиной кдивану и тоже смотрел на огонь.

— По большому счету, этим придуркам надо сказатьспасибо, — заметил он с улыбкой. — Когда еще мы смогли бы посидетьвот так.