Метро 2033. Сестры печали - Андрей Гребенщиков

– Ну… я не… может быть, но…

– Зря, девочка, очень зря. Они случаются. Одно такое произошло несколько недель назад.

Купол – это небо, маленький кусочек вселенной. Я вижу звезды и далекие туманности, скрывающие великое множество тайн. Вижу движение солнца, изо дня в день бредущего с востока на запад. Иногда вижу облака – невозможно белые, они нависают прямо надо мной, низко-низко, если я подниму руку, то обязательно дотронусь до их пуховой перины. Но не хочу, боюсь спугнуть… и не могу, мышцы скованы слабостью. Мне не всегда удается открыть веки, и тогда я любуюсь небосклоном сквозь них – так даже интереснее. Непрозрачная кожа, непрозрачный купол церкви, а небо все равно пробивается сквозь все преграды. Оно ждет меня. Я еще не умею побеждать гравитацию – однако каждый день, отмеренный неутомимым солнцем, сближает нас с небом, я становлюсь легче, невидимые корни, притягивающие тело к земле, истончаются, превращаются в нити. Очень скоро они лопнут и я освобожусь, я полечу! Сквозь веки и золотой купол Никитской церкви, к облакам и солнцу, к звездам и таинственным туманностям.

Но пока я жду. Храм пытается говорить со мной, иногда голосом Люка, иногда моим собственным голосом, звучащим прямо в голове. Храм жалеет меня и пытается утешить, а я рассказываю ему о звездах и облаках, но чаще мы молчим и ждем. Мне не страшно, лишь чуть-чуть одиноко, ведь я не могу остаться даже наедине с собой, меня нет, Химик, которого я не помню, уничтожил личность того, кем я уже не являюсь. Это странно – не быть собой, не иметь воспоминаний, не знать прошлого, не надеяться на будущее… Мое настоящее – это ожидание. Я – кусочек неба, недостающий пазл в его бесконечной мозаике. Я жду, мне нужно заполнить пустоту – собой и в себе.

Иногда Люк заставляет меня есть и пить, он бывает чертовски глуп, он не хочет слушать мои рассказы о небе… Еда и вода делают меня тяжелее, они прижимают обратно к земле, напитывают корни, впивающиеся в землю, ненужной силой. Он не слушает меня, он поглощен разговором с Храмом.

Они понимают друг друга, Храм и человек. Храм открывает человеку прошлое… Люк делится со мной откровениями, но я не в силах услышать. Я жду ангела, который поможет мне оторваться от земли. Я закрываю глаза и высматриваю в небе два белых крыла. Горизонт чист и светел, и я не пропущу его прибытие.

– Покурили, теперь можно и выпить, – Настоятельница извлекла откуда-то из недр стола початую бутылку красного вина. – Пойло дрянь, до Катастрофы шло по сто рублей за литр, но за неимением лучшего… Не побрезгуешь кислятиной?

– Не побрезгую, – Лю энергично закивала.

Древнее пойло забулькало в хрустальных фужерах.

– Будем! Ох и мерзость мерзостная, – Настя сморщилась, но бокал из рук не выпустила. – Годы ей благородства не добавили.

– Вы говорили о чудесах, – вкус действительно был на очень большого любителя старины, однако Летиция гримасничать не стала, опасаясь обидеть щедрую на диковинки хозяйку. В глубине души она надеялась выпросить еще одну сигаретку.

– Да, чудеса… На охоте сестры сбили детеныша вичухи – эта тварь настоящий рассадник необходимых для моей лаборатории ингредиентов. А вот что девочки обнаружили в желудке «трофея».

На этот раз диковинкавозникла не из стола, Настя достала ее из кармана: небольшой, но увесистый цилиндрик из темного металла.

– Внутри письмо. Отчет. Не дошедший до адресата…

Настоятельница говорила нарочито медленно, запивая чуть не каждое слово древним вином. Однако Летиция держала себя в руках, понимая, что разговор подходит, наконец, к самому важному.

– Думаю, прожорливая маленькая вичуха сожрала почтового голубя или его неизвестного мне современного заменителя, и потому послание отправилось не на восток, как того желал отправитель, а в противоположную сторону. Да, мы находимся немного западнее от места отправки сообщения. Если точнее, всего лишь в сорока километрах…

Лю молчала и терпеливо ждала, пока женщина ходилавокруг да около главного – содержания перехваченного письма.

– В этом цилиндрике, – Настя положила его на стол и крутанула, как юлу, – есть упоминание некого Пояса Щорса, причудливого места где-то на Урале. Там… – женщина запнулась, – там то, что я столько лет безрезультатно искала.

Летиция не выдержала:

– Лекарство от лучевой болезни?

Настоятельница прикрыла глаза в задумчивости. Цилиндрик между тем прекратил свое вращение и застыл.

– Если я правильно поняла, Пояс Щорса и есть лекарство. Он исцеляет и защищает всех, кто находится на его территории… Информации мало, почти вся косвенная, но имеющегося более чем достаточно, чтобы всерьез заинтересоваться этим местом.

– А Урал – это далеко?

Настя неопределенно хмыкнула, затем сокрушенно кивнула:

– Очень. Другой край вселенной. Две тысячи верст по мертвой земле.

Летиция присвистнула разочарованно:

– Ничего себе… Я такое расстояние даже вообразить не могу!

– Воображать и не придется. Я наняла тебя, назовем это так, чтобы преодолеть сорок километров. Вернее, сорок туда, столько же обратно.

– Я должна найти того, кто написал письмо? – догадалась девушка.

– Именно, девочка. В самую точку!

– Но почему я? Я ведь не сталкер, не путешественник, не…

Настоятельница жестом прервала надвигающийся поток «не».

– Я знаю, кем ты не являешься, так что не утруждай себя.

Летиция растерянно смотрела на хозяйку, в ожидании ответов.

– В Приюте мне не с кем поболтать, это чистая правда, – начала та невпопад. – Но коллектив, который я собрала здесь, работоспособный. Каждый при деле, каждый на своем месте. Есть в штатенянечки, медсестры, слуги, охранницы – я зову их «специалистами низшей категории». Но мои помощницы – средняя и высшая категория, способны на большее, чем обычный уход за пациентами. Например, Ведунья – это ее имя и специализация одновременно – прекрасно справляется с тонкими эзотерическими материями. Ты понимаешь, о чем речь?

– Нет.

– До войны подобных людей (правда, Ведунья вовсе не человек) именовали экстрасенсами. Дословно переводится как «сверхчувствительный», способный ощутить то, что недоступно рядовым людям, – Настя криво улыбнулась и добавила: – Рядовым людям, типа меня. Я хотела нанять соседей-военников, чтобы они прокатились в ту сторону, однако, как всегда поступаю в сложных ситуациях, сперва обратилась к Ведунье с правильным вопросом. А в качестве ответа получила твой рисунок (Ведунья отлично рисует, но совершенно не говорит, иногда мне даже кажется, что она лишена привычного нам разума) с корявой подписью: «Гипноз». Что ты думаешь обо всем этом?

– Я далека от экзо… чего-то там.