1917. Русская голгофа. Агония империи и истоки революции - Дмитрий Зубов

Долгие годы православие было главной идеологией русского общества. Царизму были выгодны ценности, проповедовавшиеся церковью, – смирение, покорность, общинность, а церкви был выгоден царизм, не допускавший равноправия наций, вероисповеданий и всячески ограничивавший права и свободы личности. Царизм гарантировал церкви стабильное влияние на общество, что обеспечивало паству и постоянный доход, а церковь неустанно пропагандировала богоизбранность и незаменимость самодержавия. Поэтому церковь одобряла абсолютно все начинания царизма, от реформ до войн, а царизм всегда признавал церковь главным гарантом духовности и сплоченности русского общества.

Однако к началу XX века и эта сфера жизни утратила былую стабильность. Несмотря на все препоны и запреты, низкий уровень просвещения и образования, западные ценности все равно постепенно разъедали традиционную мораль. Но это было еще полбеды для царизма и церкви. Главное, что православие практически ничего не смогло противопоставить революционным идеям. При этом экстремистские настроения, когда лучшим средством решения проблем казались бомба, спички и керосин, топор, кинжал, револьвер или булыжник, захватывали не только революционную среду. Массовые расправы над односельчанами в деревнях, стремительный рост тяжких преступлений, таких как убийство, грабеж, изнасилование, – все это говорило о том, что православные заповеди все меньше двигали умами людей и ограничивали их поступки.

Ну а тот факт, что одним из организаторов революции 1905 года был представитель РПЦ – пресловутый поп Гапон, ярко свидетельствовал о том, что даже в среде самих священнослужителей не было прежнего единства и дисциплины. Фактически церковь раскололась на несколько группировок и течений, объединенных лишь формальными узами.

Конечно, проблемы и раздоры бывали в церкви и ранее, но до массового распространения газет о них мало кто знал. Теперь же каждый скандал получал широкую огласку и подрывал авторитет РПЦ. Стремительно рушился образ непогрешимости представителей Бога, соответственно в народе возникали сомнения и по поводу самого православного учения. Именно в это время, а отнюдь не при советской власти возникла мода на атеизм, сектантство и зарождались антицерковные настроения в обществе.

Жуткий скандал разразился в начале 1911 года вокруг саратовского епископа Гермогена и иеромонаха Илиодора. Первый прямо с амвона обличал губернатора С. С. Татищева и всячески поносил политику правительства, в том числе лично Столыпина. А Илиодор, молодой инок, обладавший редким даром оратора, подобно Гапону и Иоанну Кронштадтскому, собирал в Царицыне толпы последователей и в еще более резкой форме обличал как правительство, так и частных высокопоставленных лиц, называл министров «жидомасонами».

В итоге Синод приказал перевести Илиодора в другую епархию. Но тот в ответ с толпой в несколько тысяч человек заперся в монастыре, воздвигнутом его последователями, и отказался повиноваться. «Уморю себя голодом, если меня не оставят в Царицыне», – кричал он. Царь, узнав об очередном популярном в народе попе, конечно же испугался. Перед ним возник призрак новой гапоновщины со всеми вытекающими последствиями. Однако применять против религиозно настроенной толпы силу тоже побоялся. В итоге в Царицын был отправлен флигель-адъютант для переговоров, который смог уговорить Илиодора сдаться и уехать в другой монастырь в Тамбовской губернии. Скандал привел к отставке обер-прокурора Святейшего синода С. М. Лукьянова и замене его бывшим помощником знаменитого Константина Победоносцева В. К. Саблером.

Последний же не нашел ничего лучше, как пригласить в состав Синода того самого саратовского епископа Гермогена. Мол, надо «оживить» орган новыми «деятельными» людьми. Гиперактивный Гермоген быстро выполнил эту задачу, устроив скандалы с большинством иерархов и самим Саблером, а потом написал письмо царю с жалобой на Синод, который, по его мнению, попустительствовал ересям. Кроме того, Гермоген подтянул в столицу и того самого иеромонаха Илиодора. Ну а в итоге они устроили драку с Григорием Распутиным, попытались оторвать член, а потом избили и отняли у него письма от царской семьи. Сведения об этой потасовке попали в СМИ, после чего царь приказал отправить Гермогена обратно в Саратов. Однако епископ отказался ехать, а вместо этого стал давать скандальные интервью газетам, в которых нещадно обличал Распутина и прочих врагов церкви.

В конце концов скандального попа силой выдворили уже в Гродненскую губернию, а его ученика Илиодора – во Флорищеву пустынь. Но скандал на этом не закончился. Вскоре «Голос Москвы» опубликовал открытое письмо почитателя Гермогена церковного деятеля Новоселова, в котором тот обвинял Синод и церковные власти в попустительстве еретику, хлыстовцу Распутину. И хотя номер был вскоре конфискован, многие экземпляры попали в народ и были быстро распространены.

Именно в это время думцы и начали масштабную кампанию по разоблачению Распутина, которую возглавили лидер партии октябристов и бывший спикер парламента Александр Гучков и новый председатель Госдумы Михаил Родзянко. Гучков, обидевшийся на царя еще год назад за холодный прием и оказанное недоверие, стал одним из главных оппозиционеров. Не имея возможности открыто выступать против Николая, он стал вести борьбу опосредованно, критикуя правительство и царское окружение, а также способствуя распространению в СМИ всевозможного компромата. Церковный скандал и Распутин дали хорошую почву для подрыва и без того шаткого авторитета царя. 9 марта 1911 года во время обсуждения сметы Святейшего синода Гучков выступил с громкой обличительной речью. «Хочется говорить, хочется кричать, что церковь в опасности и в опасности государство, – вещал он с высокой трибуны. – Вы все знаете, какую тяжелую драму переживает Россия. В центре этой драмы загадочная трагикомическая фигура, точно выходец с того света или пережиток темных веков, странная фигура в освещении XX столетия… Какими путями этот человек достиг центральной позиции, захватив такое влияние, перед которым склоняются высшие носители государственной и церковной власти? Вдумайтесь только – кто же хозяйничает на верхах, кто вертит ту ось, которая тащит за собою и смену направления, и смену лиц, падение одних, возвышение других?»

Именно благодаря этому церковному скандалу общественность впервые узнала о «старце», а потом и о его мнимой любовной связи с царицей. Вскоре в столицах со ссылкой на Гучкова стали распространяться гектографические копии писем царицы и великих княжон Распутину, сопровождавшиеся, по выражению Ольденбурга, «самыми низкими инсинуациями». Очередной джинн был выпущен из бутылки, и с тех пор имя Распутина не сходило с уст политиков и обывателей.

А подытожил эту историю уже иеромонах Илиодор, который позднее дал интервью газете «Речь» и сознался в колдовстве: «Колдуном я раньше был, народ морочил… Я деист. Языческая религия – она была хорошая»[38]. В общем, сплошной позор!

Тем временем в феврале-марте 1911 года церковь сотряс еще один позорный скандал. На сей раз связанный с настоятелем знаменитого Новоспасского монастыря – Макарием, в миру Михаилом Гнеушевым. Началось все с того, что 66 обитателей таганской, рогожской и крутицкой окраин Москвы написали на него жалобу в Святейший синод и митрополиту Московскому Владимиру. По их утверждению, он настолько пал нравственно, что верующим пришлось бежать от Макария в дальние монастыри и приходские церкви. Обращение было опубликовано в средствах массовой информации, в частности в газете «Русское слово», и стало достоянием широкой общественности.