Квартира - Павел Астахов

— Может. Может. Вот это я и хотел вам рассказать. И показать.

Теперь Аймалетдинов привстал, показывая, что закончил разговор. Но Артем протянул руку и придержал его.

— Подождите, можно мне глянуть? — Он указал глазами на бумаги.

— Смотрите. Для того и принес, — проворчал майор.

Артем схватил документы и споро просмотрел описание методики исследования почерка, сравнительные характеристики. Экспертиза ясно показывала, что почерк на записке был скопирован и вовсе не принадлежал руке погибшего.

«И кому же пришло в голову состряпать записку от его имени? Тому, кто убил!»

Это же означало, что убивший Жучкова имеет на Павлова зуб.

«И за что?»

Артем перекинулся на другой документ. По заключению патологоанатома, Жучков А. Д. был сперва задушен, а затем повешен. Причем труп его был привезен в его квартиру и там оставлен в петле в ванной комнате. Между смертью и помещением его в удавку прошло, как минимум, четыре часа.

— Фью-ю! — присвистнул Артем. — И как же это объяснить?

Аймалетдинов расцвел, он чувствовал себя королем положения. Сегодня не всезнайка Артем Павлов загибал пальцы, а он, участковый майор. Именно ему пришло в голову покопать это дело поглубже и отойти от официальной версии, которая оборвалась со смертью одноухого Захара и несчастного управдома Жучкова.

— Хм. Убили его. За него записочку намалевали. И подкинули все в квартиру нашего начальника жэка. Вот и выходит, что не Жучков главный в этой компании. И уж точно не ваш этот одноухий лысый бич. Есть рыба посерьезнее…

Аймалетдинов поднял взгляд, показывая возможное положение «рыбы посерьезнее», но Артему этого допущения было мало.

— Почему вы так решили?

— Кхе. Я-то знаю, когда мне начальство какие команды подает. Вот и тут, только все закрутилось, меня сразу на ковер дернули. Видать, у этого жучка были очень высокие покровители. Да и я догадывался об этом. Столько лет сидеть на должности начальника жилконторы смешно! Сопли жильцам утирать. Трубы прогнившие латать. Нее-е-ет! Не такой был Сан Митрич. Его министр знавал лично…

Артем недоверчиво скосил глаза:

— А с чего такой вывод?

Аймалетдинов помедлил.

— Ну… выпивали мы с ним пару раз, — характерно щелкнул себя пальцами под щекой он. — Ну и размяк он и давай храбриться. Я, говорит, не смотри, что просто начальник жэка. У меня, говорит, связи на самом верху. Я, говорит, хаты подгонял и министрам, и депутатам, и сенаторам. Если надо, говорит, до президента могу дотянуться.

Артем усмехнулся, и Аймалетдинов, соглашаясь с ним, кивнул.

— Ну, это он, конечно, хватил лишнего. А вот если пополам поделить, то выходит похоже. Не простая птица был наш Жучков…

Артем задумался, а майор Аймалетдинов поднялся со стула и сунул папку под мышку.

— Все! Бывайте здоровы, Артем Андреевич. Не хотел тревожить, но правду должен был рассказать. Теперь сами решайте, как быть. У нас официальное следствие закрыто. Прекратили. Указанием сверху. Эти бумаги тоже никому не нужны. Сохраню на всякий случай.

Участковый хихикнул, подмигнул Павлову и под угрюмое молчание адвоката прошел к выходу. Остановился на пороге, повернулся к новому хозяину квартиры и улыбнулся широкой подкупающей улыбкой самурая:

— Прощайте, господин Павлов. Ни пуха вам, как говорится, ни пера! Может, еще свидимся, если будете здесь жить. Говорят, что дом-то все равно в покое не оставят. Выселят вас в какой-нибудь элитный комплекс, а Варвару Штольц в богадельню. И конец истории. Ох-о-хо!

Артем решительно замотал головой:

— Не выселят! Теперь никого никуда не выселят. Побоятся. Спасибо вам, Аймалетдинов! Извините, что я… ну… раньше… несправедливо я к вам отнесся… извините! Спасибо еще раз!

Артем подошел к замешкавшемуся милиционеру и от души крепко пожал его руку. И, видимо, участковый именно этого и ждал. Он удовлетворенно кивнул, развернулся и вышел на площадку. Дверь захлопнулась, и Павлов снова остался один. Он посмотрел в зеркало на свою помятую физиономию: красные глаза, всклоченные волосы, плохо выбритые щеки, морщинистый лоб, обвисшие щеки. Именно такова оказалась цена всего одного пропущенного мимо внимания документа — договора о приватизации.

— Плейбой хренов! Меньше надо пиариться и больше работать с документами! Смотри у меня, если и теперь все просрёшь! — погрозил кулаком самому себе адвокат.

Откровенно говоря, что делать с уникальной информацией Аймалетдинова, он не понимал. Но чувствовал, что вышел на какой-то новый след. Пахло большими деньгами, взятками, тайными схемами, откатами и сговором. А вслед за этим пахнуло и ледяным страхом. За такими вещами всегда идут предательство, преступления. Смерть. И она уже собрала немалый урожай только вокруг адвоката. Неужели круг сузится? — задал он риторический вопрос и вдруг получил ответ.

Он лег на кровать, закрыл глаза, потихоньку задремал и почти сразу оказался на туманной пристани Саутхэмптона и отчетливо услышал голос отца:

— Да, сынок! Это не конец. Берегись!

Три фразы растаяли в напряженном густом воздухе, а фигура отца исчезла в утреннем белесом тумане. Павлов провалился в глубокий тяжелый сон.

Утро было кошмарным.

— М-м-м-м. Ммму-у-у-у! — катался Игорь по полу, и слова никак не хотели выходить наружу.

Наконец он открыл глаза и ощупал себя. Руки на месте, ноги целы. Ничего не болит. Только голова. Ах, голова! Его же хотели разрезать на части и скормить свиньям. Голову даже брили. Он аккуратно поднял руку и дотронулся до головы. Нащупал кудри, и от сердца отлегло. Тяжело и громко вздохнул:

— У-у-уф-ф-ф!

Видимо, переборщил вчера с зельем. Игорь вскочил со своего лежбища и только сейчас сообразил, что спал посреди кабинета прямо на полу. Он не помнил, как отключился и уснул. Но настроение заметно улучшалось с каждой секундой. Игорь потянулся и гаркнул на весь офис:

— Черный Гуру, Белый Гуру. Э-ээ-эхх! Сказки Старого Арбата прямо! Чуть с ума не свели. Померещится же такое. Ха-аха-ха!

Он открыл дверь в приемную и увидал огромные округлившиеся глаза секретарши. Она все еще дежурила в приемной шефа. Девушка почему-то открыла рот и прижала руки к груди, словно испугалась чего-то. Игорь насупился:

— Чего ты как рыба? Рот закрой, родная! Кофе мне быстро сделай. Ну, что ты онемела? — Ему неприятно было смотреть на ее слюнявый рот и серебряную пломбу, светившуюся в шестом зубе снизу, справа. — Вот дурища!

Он захлопнул дверь, и на сердце стало совсем легко и свободно. Никакие три миллиарда ему не выставляли. Министра завтра наверняка снимут с должности. Делиться ни с кем не надо. Сейчас можно попытаться найти покупателя на обломки бизнеса. А можно просто отсидеться, дождавшись восстановления рынка, и снова быть в шоколаде. Он потянулся и решил выдавить вылезший еще вчера на носу прыщ. Он появился совершенно некстати и доставал хозяина. Раздражал и даже мешал смотреть прямо — глаз ненароком скашивался в его сторону. Поклонский добрался до уборной, совмещенной с его прозрачным логовом. Она была тоже из стекла, но матового и непрозрачного. Дальняя стена была полностью зеркальная. К ней и подошел Поклонский.