Венец судьбы - Бертрис Смолл

— Да, он сделает это, — медленно произнес Калиг. — Боюсь, для него не существует никаких границ. И все же незримая частичка смертного в нем ослабляет его, любовь моя, хотя он этого не осознает.

— Тост! Тост за жениха и невесту! — поднялся Груджин Агасферус, держа в руке бокал.

Все гости встали и подняли кубки за Колгрима и Ниуру, теряя счет выпитому за щедрым столом и непринужденными беседами. Среди прочих яств подавались креветки, обжаренные в масле, вино и бесподобная рыба, уложенная на водяной кресс и украшенная резными ломтиками лимона. Эта рыба была выловлена в море Сагитта этим утром и доставлена волшебной почтой на кухни Груджина Агасферуса. На столе была оленина, мясо дикой свиньи и всевозможная дичь: утки, гуси, фазаны, перепела и крошечные птички-овсянки. Изобиловали разные виды зеленого салата и свежеиспеченный хлеб любых форм и размеров, масло и сыры. Затем гостям вынесли огромный пирог, пропитанный вином и украшенный щедрым слоем взбитых сливок со свежими ягодами. Бокалы постоянно наполнялись, тихая музыка, доносившаяся от оркестра, не смолкала. Однако трапеза постепенно подходила к концу. Танцоры начинали кружиться между массивных столов, за которыми сидели гости, а теперь были уже возле самого возвышения, где выступали для всех. На торжестве пел хор, состоящий из евнухов и мальчиков.

Тем временем наступила ночь. Приближалось время церемонии дефлорации. Мать Ниуры и госпожа Камилла поднялись со своих мест и едва заметно кивнули Ниуре. Не сказав ни слова, она послушно встала и последовала за ними из зала.

— Не забудьте, что вы трое моих свидетелей, — сказал Колгрим Ларе, Калигу и Марцине, склонившись над ними.

— А кто остальные свидетели? — с любопытством спросил принц Калиг.

— Верховный Повелитель, доминус Кадарн и принц Ваклар, — ответил Колгрим. — Домина просила ее извинить, и муж уступил ей. Конечно, если традиция это позволит, ее родители и бабушка с дедушкой тоже будут присутствовать, хотя они должны находиться в зале с остальными гостями. Свидетели должны быть беспристрастны, и шестерых вполне достаточно.

— Мне кажется, это просто варварство, — заметила Марцина. — Бедная девочка, должно быть, в ужасе. Потеря девственности не должна быть болезненной ни физически, ни психически.

— Ты говоришь с точки зрения собственного опыта, я полагаю. — Колгрим был рад возможности подразнить сестру.

Марцина засмеялась.

— Моим первым любовником был друг моего дяди Сирило. Он был необычайно очарователен и нежен. Я наслаждалась его обществом несколько месяцев, но затем не устояла перед собственным любопытством и впервые попробовала это со смертным.

— А ты проказница, Марцина, — сказал Колгрим, но при этом леденящим душу взглядом смотрел на Лару.

— Я фея, Колгрим, а все феи большие проказницы, — смело ответила Марцина.

— Ты фея только наполовину, сестренка. Твоя вторая половина принадлежит Темным Землям, но и мы здесь отличаемся весьма дерзким нравом.

По милому личику Марцины пробежала тень.

— Я никогда не считала это частью своего происхождения, — сказала она.

— А быть может, следовало бы, — тихонько промурлыкал Колгрим.

— Может, следовало бы прекратить мучить свою сестру, — сдержанно сказала Лара и обняла Марцину. — Похоже, твоя угроза ничего не стоит, Колгрим.

Он засмеялся над ней с пренебрежением.

— Когда я рос, со мной рядом не было тебя в качестве положительного примера, мамочка, иначе, возможно, я был бы теперь совсем другим.

— Нет, ты был бы точно таким же, Колгрим, — теперь смеялась Лара. — Ты сын своего отца. А Марцина прежде всего моя дочь. — Она еще крепче прижала к себе девушку.

— О чем вы спорите? — с любопытством воскликнула Марцина. — Да, вы улыбаетесь, смеетесь, но я-то вижу, что вы ссоритесь.

— Наша матушка хочет распоряжаться твоей судьбой, — быстро ответил Колгрим, зная, что Лара чрезмерно опекает дочь, чем порой вызывает у Марцины негодование.

— Это не так, — ответила Лара, опередив Марцину. — Я хочу, чтобы ты сама контролировала свою судьбу, но вот твой братец, судя по всему, уверен, что может говорить и решать за тебя, что и вызвало у меня возражения. Ты вполне способна сама распоряжаться своей жизнью, Марцина, хотя признаю, меня это удивляет, — подытожила Лара, едва сдерживая смех при виде изумленного выражения лица Колгрима, так ловко и быстро ей удалось повернуть все это в свою пользу.

Неистовый гнев Марцины, предназначавшийся матери, внезапно достался Колгриму.

— Как ты посмел говорить за меня?

— Я лишь подумал… — начал Колгрим.

— Так ты еще и думаешь за меня, — холодно отрезала Марцина. — В самом деле! Что происходит с мужчинами, кем бы они ни были, почему они уверены, что во всем превосходят женщин? Я бы ушла отсюда прямо сейчас, но, поскольку я человек слова и пообещала быть твоим свидетелем, Колгрим, я останусь. Я не поставлю тебя в неловкое положение перед этими смертными, хотя ты и заслуживаешь этого.

— Если тебе хватит мудрости, то не скажешь больше ни слова, — прошептал Колгриму принц Калиг так, что никто кроме него не слышал этих слов.

Колгрим промолчал. Гости продолжали пить, наблюдать за представлениями и предаваться веселью. По окончании церемонии дефлорации они покинут дом Груджина Агасферуса, и день свадьбы и торжеств будет официально завершен. Но до этого момента они были в ожидании, пили, смотрели по сторонам, говорили между собой. Госпожа Камилла и ее невестка вернулись в зал и направлялись к Колгриму.

— Ваша невеста-девственница ждет вас, милорд, — сказала она. — Свидетели, следуйте за мной в комнату для наблюдения.

Те встали, леди Камилла повернулась и повела их в дальний конец крыла здания, где пригласила в небольшую комнату. Перед задрапированной стеной стояли два ряда стульев. Леди Камилла отдернула драпировки, и за ними обнаружилось прозрачное стекло, сквозь которое открывался обзор на комнату, находящуюся по ту сторону.

— Вы будете видеть и слышать все, что там происходит, — пояснила она, — в то время как они вас не слышат и не видят. Как вы знаете, девственницы в Хетаре большая редкость, однако мы при этом остаемся цивилизованными людьми. У пары будет полное ощущение, что они только вдвоем. После того как невеста лишится девственности, слуга соберет доказательства ее непорочности и принесет сюда. — Она посмотрела на свидетелей. — Госпожа Лара, могу я просить, чтобы вы собственноручно внесли доказательство в столовую? Ваша история тесно связана с Хетаром, и вы, я не хочу обидеть никого из присутствующих, но именно вы самый благонадежный свидетель для нас.

— Я польщена, — сказала Лара, почтительно склонив голову перед леди Камиллой.

У нее больше не было поводов для раздора с Хетаром, к тому же это была элементарная вежливость, которая никогда еще не приносила вреда.

— Благодарю вас, — сказала леди Камилла. — А теперь я должна привести жениха в покои для первой брачной ночи.