Федеральный наемник - Владимир Гуркин

— Нет, не жалею, — ответила она и поцеловала меня.

Утром я послал отца Бориса в разведку в Свирское. Я выбрал его, так как посчитал, что если его поймают, из всех нас он будет подвержен наименьшей опасности. Впрочем, я был уверен, что там никого нет, так как на рассвете проснулся от гула мотора. Из нашей «спальни» был виден небольшой участок дороги, по которой проехали те самых два вездехода с федералами. Значит и боевики покинули селение.

Отец Борис вернулся через полтора часа. Его рассказ был короткий; в селе на самом деле нет ни федералов, ни боевиков. Но нет больше и дома Фатимы, на его месте обгорелые развалины.

Я подумал, что теперь у Аслана нет не только родителей, но и отчего гнезда. Это только усилит по отношению ко мне его жажду мести, так как дом разрушен уж точно из-за меня. Что ж, пусть так, главное, чтобы он передал бы мою просьбу Умару.

Пока же я раздумывал, куда мне держать путь? Нужно было найти срочно место, где бы можно было бы отсидеться. Коли меня ищут и боевики и федералы, то рано или поздно кто-то из них меня непременно обнаружит. Но я еще не знал, что моя совесть уже все решила за меня.

Ко мне с решительным лицом подошел отец Борис.

— Я вижу, вы раздумываете, куда направить свои стопы? — несколько торжественно начал он.

Я невольно насторожился; его тон мне сразу не понравился.

— Вы хотите предложить мне какой-то маршрут? — спросил я.

— Вы угадали. Вернее, не совсем так, я хочу помочь вам освободиться от тяжких и мучительных раздумий.

— Каким же волшебным образом? — проговорил я немного заинтригованный и озадаченный.

— Мне известно, куда на самом деле вы желаете отправиться, тудакуда зовет вас ваша совесть.

— Если быть откровенным, отец Борис, то моя совесть в данный момент молчит. Я не исключаю, что у нее перерыв на обед. Должна же она чем-то питаться.

Как мне показалось, отец Борис с некоторым сожалением посмотрел на меня. Так смотрят на грешника, упорствующего в своих прегрешениях.

— Вы не хуже меня понимаете, что так эту ситуацию оставлять нельзя.

— Какую ситуацию?

— Мы обнаружили факт измены, не мне вам говорить, к каким печальным последствиям это может привести.

— Но какое отношение к этому имею я?

— Мы должны предотвратить трагедию. Мы должны предупредить власть о том, что происходит.

— Если я вас правильно понял, вы предлагаете мне отправиться к федералам и рассказать то, чему я был свидетелем.

— Именно так, — подтвердил довольный мой догадливостью священник.

— Да побойтесь бога, они же охотяся на меня. Мы все сбежали из плена и только что чудом избежали расправы. Куда ж идти?

— Да, да, я прекрасно понимаю, положение не из легких. Но вы же в предыдущие разы находили решение. Бог вам специально посылает все новые испытания. Он хочет проверить вас, готовы ли вы встать под его знамены. Но перед этим он хочет укрепить вашу волю. «Так как Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих».

Я почувствовал, что мне трудно стоять, и сел на валун.

— Ну хорошо, даже если вы правы и надо что-то делать, это огромный риск. Комендант этого района — мой старый недруг. Если я попаду в его руки, он меня не пожалеет. А говорить надо именно с ним, только он способен принять какие-то меры.

— Значит, надо идти в Степное, где комендант. Они не остановятся на одном сговоре, они дальше пойдут. Вы понимаете, чем это грозит?

Я молчал, вернее молчал мой внешний голос, внутри же меня проплывали воспоминания. Один из наших офицеров за кругленькую сумму сговорился с боевиками провести их через все посты. Те напали перед рассветом, застав беззащитными спящих солдат. Это была в прямом смысле резня, так как бандитам даже не понадобилось стрелковое оружие, они закололи целый взвод, словно стадо баранов, ножами штыками, шомполами, протыкая уши. Именно тогда я впервые узнал об этом самом эффективном способе убийства. Смерть прилетает к человеку практически мгновенно.

Я получил сообщение о резни и первым вместе со своим отрядом был на месте трагедии. То, что я увидел тогда своими глазами, невозможно описать словами; все помещение было залито кровью, тела истерзаны, у некоторых бойцов вскрыта грудная клетка и их сердца еще не до конца оставшее лежали и трепыхались рядом на грязном полу…

Картина более чем трехлетней давности вспыхнула в моем мозгу столь ярко, что я даже зажмурился, чтобы не видеть ее. Но это мне не удавалось, оказалось, что внутреннее зрение контролировать весьма сложно. И его нельзя погасить, зажмурив глаза.

— Зачем вы начали этот разговор, — недовольно сказал я. — Вы постоянно толкаете меня на поступки, которые я вовсе не собирался совершать.

— Вы глубоко заблуждаетесь, я, как вы говорите, толкаю вас на поступки, которые вы больше всего хотите совершить. Я помогаю очистить вашу совесть, дабы она бы не беспокоила вас своими напоминаниями о том, что нужно сделать. Разве это не стоит того, чтобы рискнуть своей жизнью.

— Не знаю, я никогда не размышлял на такую тему. Спускаемся вниз.

Мы подошли к Степному когда уже смеркалось. Было видно, что эту территорию прочно оседлали федералы, их машины то и дело проносились по шоссе, а отдельные отряды разведчиков шныряли по окрестностям. Несколько раз мы едва не сталкивались с ними нос к носу. Будь они опытней, непременно нас бы обнаружили. Но в этих разведгруппах находились явно новички; их выправка, то, как они несли оружие свидетельствовало, что это плохо обученные новобранцы. У меня не было сомнений, что при первом же серьезном столкновении с боевиками, многие эти совсем молодым ребятам превратятся в груз двести.

Черт бы побрал тех, кто гонит плохо обученных детей на эту бойню, зло думал я. Сами-то они пребывают в безопасности, а когда изредка появляются на передовой, их охраняет целая рота специально обученных бугаев. А эти хилых, плохо накормленных ребят, даже трудно назвать солдатами, на самом деле они не что иное как идеальные мишени для бандитских пуль.

Мы залегли в полукилометре от Степного, в редко посаженной лесополосе. Дальше идти было небезопасно.

— Помочь попасть в село нам может только Мухаммед, — сказал я. — Его надо привести сюда. — Я взглянул на Ванду, которая напряженно вслушивалась в мои слова. — Идти придеться тебе. У тебя документы в порядке и ты женщина. Два благоприятных фактора, которые могут тебе помочь. Говори, что Мухаммед твой родственник, что ты убежала из Столицы и надеешься укрыться у него. Если будет очная ставка, постарайся первой изложить эту версию. Тогда Мухаммед сумеет ее подтвердить.

Я следил за тем, как Ванда быстро, но без излишней торопливости, своей красивой походкой шагала к селу. Невольно в моем воображении вспыхнули кадры недавней сцены, когда мы с ней занимались любовью. Эх, когда теперь еще придеться сделать ее дубль?