Алтарь Святовита - Алексей Борисов

– Скажи мне, сколько вы оставили людей в Дерпте?

– Двадцать мужчин из ополчения во главе с судьей, ― тихим голосом ответил Энгельберт, ― как мы и договаривались. А что?

– Были сведения, что какой-то обиженный венецианец, с шайкой в три десятка собрался отомстить.

– Насколько верны слухи?

– Один купец, да ты его знаешь, весточку прислал. Ладно, не бери в голову. При такой численности гарнизона город в безопасности. По крайней мере, от этого урода Сакугулло уж точно. Пора переправляться на тот берег, да и новыми помощниками обзавестись. Надеюсь, епископ против не будет, если я привлеку его людей?

– Этих? – Энгельберт указал стеком в сторону деревни. – А разве тебе кто-то может помешать?

– Тогда постараемся убить двух зайцев одной стрелой.

– Не помню, что бы это у кого-нибудь получилось.

– Легко, – с улыбкой ответил Андреас фон Вельвен. – Если стрелять в нору, где они спрятались.

По приказу вице-ландмейстера мужское население Изменки, как и в предыдущих деревнях было мобилизовано. И если Рихтер взял с собой только желающих, то тевтонцы забрали по мужчине от одного дома и всю скотину. Одна тысяча восемьсот человек вышли на берег перед проливом, и разведка уже была готова начать движение, как на противоположной стороне показались два десятка всадников. Чудинцы замялись, стали поглядывать в сторону тевтонских командиров, и когда конный отряд внезапно появившихся латников на том берегу последовал за своим знаменосцем, скрывшись из прямой видимости, робко отправились вслед. К трем часам дня объединенное войско тевтонцев, дерптского епископа, эстов и датчан появилиось у Чудских заходов. Колонна двигалась по дороге, к великому своему удивлению обнаруживая полосатые черно-белые столбики на всем протяжении пути, названные вице-ландмейстером миллиариями. Однако встреченный очередной столб на околице деревни мало напоминал дорожный столбовой.

– Новгородцы не умеют даже человека на кол правильно посадить, – заявил Андреас, остановив коня напротив казненного Рихтера.

– Почему не умеют? – поинтересовался Рудольф. – Вроде задуманное достигнуто.

– А вот и нет! Поймайте мне кого-нибудь из местных жителей, и я объясню, как правильно сажать на кол. Острие должно пройти через гортань и показаться изо рта, вместо языка. Вот в Леванте в этом толк понимают.

Приказ тут же принялись исполнять. Орденские кнехты прочесали всю деревню, обыскали дома, заглядывали в пустые погреба и только обнаружили сложенные тела убитых утром наемников да порубанную на куски конину, припрятанную в крайнем сарае. Проявить перед публикой свои умения Андреас не смог. Деревня была пустой, даже собак не было. Настроение предводителя заметно испортилось. Вице-ландмейстер стал орать на растянувшееся войско. Колонна заметно прибавила ходу. Понукаемые лошади, мулы, ослы и прочая животина норовили быстрее передвигать ногами. К тому же близился закат, и, дойдя до хуторов Лопухиных, было принято решение разбить лагерь. В Самолву послали Рудольфа из Касселя в сопровождении двух оруженосцев с требованием приготовить провиант, собрать ополчение и ждать гостей.

* * *

Ориентируясь по дорожным столбам, посол благополучно добрался до Самолвы. На въезде в городок, у одиноко стоявшей с обрезанной верхушкой вишни, всадники остановились. Дорогу перегораживал шлагбаум с прикрепленным посередине круглым красным щитом, на котором отчетливо выделялась белая полоса. Чуть дальше, в трех шагах от шлагбаума, с обеих сторон дороги стояли два сруба. Правый был в два раза выше левого и заканчивался навесной крышей на шестах. Объехать препятствие всадники даже не пытались. В начинающихся сумерках был виден просевший снег, сигнализирующий о наличии рва, прорытого перпендикулярно дороге, и сбитые из толстых жердей острые рогатки. Измерять его глубину и пробовать на собственной шкуре острия фортификационных сооружений было явно неразумно. Один из оруженосцев приблизился к шлагбауму. В этот момент на вышке зажегся необычайно яркий фонарь масляной лампы, и по высоко торчавшей на крыше палке пополз красный треугольный флажок, освещаемый желтоватым светом. Из сруба с вышкой выскочили облаченные в кольчужные доспехи и шлемы сферической формы стражники. Двое из них угрожали арбалетами, а третий каким-то новым оружием, которое Рудольфу было незнакомо. Вооруженный необычным топором с искривленным, наподобие полумесяца, лезвием и отходящим хищным крюком на обухе, насаженным на длинное, окованное железом ратовище, стражник недовольным голосом рыкнул.

– Стоять! Кто такие?

– Брат-рыцарь Рудольфе следует к своему другу Гюнтеру Штауфену! Освободите дорогу немедленно!

Ответ оруженосца с явным пренебрежением к вопрошавшему стражнику не понравился. Прусский акцент с «е» на окончаниях был для него родным, и если бы солдат Ордена говорил на языке отца с матерью, то и не возникло бы неприязни, но как часто бывает, перебежчики начинают люто ненавидеть все то, что раньше им было дорого. Человек с бердышом прищурился, словно оценивал, как половчее стащить ливонского прихвостня с седла, злорадно хмыкнул, покосился на крюк, вокруг которого была намотана веревка, удерживающая шлагбаум, и медленно, после того, как вместо красного флажка появился зеленый, отпустил узел. Открывая проезд, он махнул рукой, давая понять, что можно ехать, и крикнул:

– Проезжайте!

Тевтонцы проскочили караулку, немного задержались возле таверны, вокруг которой скопился пяток волокуш с сеном, и, миновав освещенную многочисленными факелами площадь, на которой прямо из фургона шло представление детского театра, выехали к замку. Тут Рудольфа ожидало событие, в которое он старательно не хотел верить, вследствие чего даже задержался. Невдалеке от башни донжона стояли десять палаток с овальными крышами и ярко-красными крестами тамплиеров на боках. Возле каждой из них жевала сено пара лошадей, и, присмотревшись, Рудольф заметил, что палатки на полозьях, а суетящиеся возле них люди имеют поверх теплой одежды белые котты, где так же просматривался крест. Возничие убрали сено от лошадей, поправили упряжь и по команде сопровождающего их всадника начали движение. Подозрения о связи Гюнтера с тамплиерами подтверждалось. Его шпион из Дерпта сообщил верные сведения. Если Штауфен пригласил, или, хуже того, вступил в их орден, то конфликты, периодически вспыхивающие в Палестине между орденами Христа и Соломонова храма с Тевтонской братии церкви Святой Марии Иерусалимской, перенеслись и сюда. Как руководство ордена могло проморгать такое? Ведь требование, которое он вез сюда, даже на правах сильного, предъявлять князю Самолвы или тамплиеру Гюнтеру Штауфену совсем разные вещи. Проехав мост, Рудольф с оруженосцами оказался у опущенной решетки ворот. Снова пришлось рассказывать, кто такой и зачем беспокоит хозяев. Начальник охраны, с заплетенной в косички бородой, через слово вставлял датские ругательства, суть которых сводилась к проигранной в кости четверти марки, и, казалось, не очень-то слушал оруженосца Рудольфа. В конце концов, решетка плавно поползла вверх, без скрипа, с приятным шелестом смазанных шестеренок. Во дворе замка пара мальчишек, пообещав всестороннюю заботу о животных, приняла лошадей, и пока их отводили в конюшню, Рудольф смотрел на вычищенную от снега и вообще любого мусора мостовую. На память пришел «Лес побед». Замок, в котором он восемь лет прослужил кастеляном. Там тоже поначалу чистили двор, а потом… времени не хватало даже залатать крышу. Магистр настолько любил охоту, что в перерывах между осадами все только и занимались тем, что тенетили[66] лесное зверье, а потом выпускали навстречу Фольквину.